Анатолий Гончар - Привал с выдернутой чекой

– Виденин, – тихим шепотом подозвал я к себе одного из радистов. – Обойди всех, и старших троек давай ко мне! – Ввиду близости противника радиостанциями мы пользоваться не рискнули. – Только по-тихому, – предостерег я, и боец растворился в окружающей нас зелени. Когда все собрались, я расстелил на земле карту, поверх нее положил чистый лист бумаги А4 и принялся рисовать план предстоящих действий.

– Илья, – в первую очередь я обратился к своему заместителю, – ты со своей тройкой, радистом и со второй тройкой ядра выдвигаешься вот сюда. – Я показал ему точку на карте и следом на только что нарисованной мной схеме.

Болотников утвердительно хмыкнул.

– Займете позиции и не чих-пых, понятно?

Илья хмыкнул вновь.

– Ждете моей команды или сигнала красной ракеты. Без команды не стрелять. Толку от вашей пальбы будет немного. Так что задача твоей подгруппы состоит исключительно в том, чтобы отвлечь на себя внимание. И кстати, все гранатометы передаешь в головняк и тыл.

– Это почему? – удивленно спросил Болотников. – Нам, может, тоже пригодятся.

– Не пригодятся, – уверенно заявил я. – Во-первых, потому что нам будут нужнее. Во-вторых, у тебя в лесу они все равно далеко не улетят. Понятно?

– Понятно, – без особого энтузиазма ответил Болотников.

– Теперь вам, – обратился я к старшим идущих со мной троек. – Я иду первый. – И видя, что мои командиры готовятся запротестовать, поднял руку в предостережении. – Это не обсуждается! Далее по порядку: Козлов, Чебуреков, Синюшников, Прокофьев, Мухин, следом оба пулеметчика. В замыкании Нигматуллин. Двигаемся вот здесь, – провел кончиком сорванной тут же травинки по линии на карте, – прикрываясь частоколом леса, выходим сюда. Достигнув вот этого возвышения, рассредоточиваемся и открываем огонь на поражение. Быстро уничтожаем все три ЗРК, обстреливаем казарму и в темпе сваливаем. При рассредоточении головняк уходит вправо, тыл – влево, я и радист в центре. Я с радистом бью по центральному комплексу, вы, соответственно, – по занимаемым флангам. Пулеметчики в готовности прикрыть нас огнем. Отход осуществляем в том же порядке. Козлов, ты идешь первым. Я отхожу вместе с пулеметчиками. Вопросы?

Ответом послужило молчаливое согласие.

– Вопросов нет. Хорошо. – Я мысленно потер руки. – Доведете все это до личного состава. Выходим как стемнеет. – И почти весело: – Все свободны!

Отпустив старших троек и оставшись в одиночестве, я в очередной раз подумал о том, сколько раз в жизни мне приходилось полагаться не столько на собственное умение или гениальную проработанность планов, а на ее величество госпожу Удачу. Вот и сейчас, кроме прочих неприятных моментов, которые могли вмешаться в успешность выполнения задачи, весь первоначальный расчет по сохранению собственно самой группы как живой боеспособной единицы строился на невозможности противника быстро осуществить преследование и на нашем умении с невероятной скоростью раствориться в окружающей зеленке, на пути к которой во всей свой красе как раз и вставала госпожа Удача. Так и хотелось сотворить какую-нибудь мольбу, а то и принести символическую жертву. Я невольно усмехнулся своим мыслям: уже давно было позади тысячелетие крещения Руси, а языческие корни нет-нет да и выплывали наружу. Хорошо ли это или плохо? Наверное, ни то ни другое, раз Бог един. А разве не так?

Стемнело быстро. Группа разделилась на части и двумя пунктирами растеклась в стороны.

То, что все идет не так, как планировалось, стало понятно, когда я, выйдя из леса и начав двигаться вдоль его опушки, вдруг понял, что вместо ожидаемого поля, засаженного какой-нибудь пшеницей, передо мной оказались тростниковые заросли. Высокие, почти непролазные. Видимо, воды Евфрата нанесли здесь плодородный ил, и теперь во влажной, питательной почве вовсю разрослось это достигающее высоты много выше человеческого роста влаголюбивое растение. Подкрасться к нашей цели по нему бесшумно было совершенно невозможно. И потому, подняв руку, я остановил подгруппу, показал знаками: «Садись. Наблюдай», – и тихим шепотом окликнул Козлова:

– Чи, позови Мухина – и ко мне.

Женькино: «Мухина, к командиру!» – послышалось мне едва уловимым шипением, звуков голоса Чебурекова я уже не расслышал.

Через несколько десятков секунд старшие троек появились около меня и тихими тенями застыли в ожидании распоряжений. Я же освежил в памяти план местности и понял: выбора не оставалось.