Александр Тамоников - Корейский излом. В крутом пике

Публика напряглась в ожидании реакции вождя. Заявление выглядело воистину шокирующим.

Сталин, непрерывно меряющий шагами пространство кабинета, внезапно остановился и поднял глаза на Рычагова. Ничего не дрогнуло на его лице, но волчьи глаза налились яростью.

– А товарищ Рычагов может нам предложить другие самолеты? Или предложите вообще не летать, а обойтись одной пехотой? Для будущей войны это неприемлемо.

– Они могут. – Рычагов указал на авиаконструкторов.

– Для этого мы и собрались. И не надо наводить панику.

Сталин говорил спокойно, но голос его слегка подрагивал. Он вновь прошелся вдоль стола, остановился и добавил:

– Вы не должны были так сказать! – Потом сделал крошечную паузу и повторил: – Вы не должны были так сказать. Заседание закрывается. Все свободны.

И первым покинул кабинет.

Рычагов был расстрелян без суда осенью 1941 года, хотя и оказался прав.

«И к нему вот так же приехали, ткнули в лицо удостоверением и отвезли куда надо, – подумал Кожедуб. – Вот так, за непродуманную фразу. Но тогда время было другое. А в чем другое? Может быть, и я где-нибудь что-нибудь не то ляпнул? Вроде бы нет…»

Машина остановилась, прервав его невеселые мысли. Но только не перед местным отделением МГБ, а перед Кисловодским горкомом партии. Кожедуба провели в кабинет первого секретаря. Тот стоял взъерошенный, с искаженным лицом, держа в руках телефонную трубку кремлевского телефона. Иван представился. Секретарь резко подался ему навстречу.

– Товарищ Кожедуб, Василий Иосифович на связи.

Иван присел на подвернувшийся стул и прижал трубку к уху.

– Это ты, Иван? – спросил Василий Сталин и после изощренной матерной рулады, выданной слегка заплетающимся языком, не дожидаясь ответа, продолжил: – Немедленно вылетай в Москву, есть работа. Работа стоит, а Ваня отдыхает, тело свое тешит. Вылетай немедленно!

– Есть, товарищ генерал.

Командующий ВВС Московского военного округа повесил трубку. Кожедуб снял фуражку, вытер пот со лба, потом кивком попрощался с партийным секретарем и направился к выходу из кабинета. Ему остро захотелось выпить.

«Невыполнимое желание. Какая еще выпивка! Надо заехать в санаторий, предупредить Вику, собраться», – подумал он, взявшись за ручку двери.

– Товарищ Кожедуб, – остановил его все тот же майор. – Вас приказано доставить на аэродром, машина у выхода.

– Но я должен предупредить жену.

– Напишете записку, мы передадим.

В голосе майора звучало превосходство вершителя судеб, но Ивану на это было откровенно наплевать. И на майора, и на его тон. Он пытался угадать причину неожиданного вызова на службу.

«В дивизии что-то не так, а может… к войне надо готовиться…»

Кожедуб был хорошо информирован о ходе Корейской войны, об участии в ней советской авиации. А напряжение там неуклонно нарастало и готово было выплеснуться в прямое боестолкновение с американцами.

Записку Вика получила утром. Ее текст был предельно краток: «Не волнуйся, все в порядке, срочно вызывают в Москву. Тебе все расскажут потом».

Она пыталась расспросить посыльного, мол, что с мужем, где он, но тот заладил, как заезженная патефонная пластинка:

– Не волнуйтесь, все будет нормально, его направляют в ответственную командировку.

Виктория вспомнила их прогулку, громкоговоритель на телеграфном столбе («от Советского информбюро…») и все поняла.

В это самое время Иван Кожедуб прибыл на аэродром подмосковной Кубинки. В дивизии полным ходом шла подготовка к «секретной командировке», смысл которой ни для кого уже не являлся секретом. И эта подготовка выглядела очень странно: у летчиков отобрали советские документы и выдали гражданскую одежду – мешковатые серые костюмы одного фасона.

– Прямо как в инкубаторе, – пошутил какой-то капитан.

– Или в лагерях – там тоже все одинаково одеты, – немедленно прозвучал ответ.

– Типун тебе на язык. В лагерях не летают.

Офицеров собрали в актовом зале. Представитель политуправления зачитал им секретный приказ:

– «Правительство Северной Кореи обратилось к Советскому Союзу с просьбой послать летчиков-добровольцев на реактивных самолетах для спасения народов страны, гибнущих под бомбами американских агрессоров». Кто из вас желает поехать добровольцем?

Руки подняли все. Попробовал бы кто-то не поднять! Но из ста желающих отобрали только шестьдесят. Самых опытных.

Летчикам предстояло ехать на войну, в Корею. А командиром 324-й истребительной авиадивизии был назначен трижды Герой Советского Союза полковник Иван Никитович Кожедуб.