Михаил Зислис - Огонь на поражение (Атомный шантаж)

— Здравствуйте. Я генерал Гриценко, руководитель института по борьбе с терроризмом. Все прибывшие за последние полчаса люди сотрудники моего института. Я не могу сейчас подробно ответить на все вопросы, которые у вас должны были возникнуть, потому что у нас каждая минута на счету. До переговоров с террористами осталось, — генерал взлянул на часы, — сорок восемь минут. За это время нам необходимо получить как можно больше информации о людях, с которыми нам предстоит иметь дело. Поэтому мы сейчас вас всех разведем по разным кабинетам и опросим на тему событий этой ночи.

— А после переговоров с террористами мы опять соберем вас всех здесь и тогда уж ответим на любые вопросы. Пока же я сообщу вам две основные на мой взгляд новости: во-первых, никто из вас не покинет верфь до окончания операции, необходимо любой ценой избежать утечки информации, а во-вторых — Баконин, Орлов и Кульный продолжат свою работу в оперативном штабе.

— Всё, время дорого!

И, как только прозвучала эта фраза, комната стала наполняться людьми Гриценко. Без шума и суеты каждый подходил к конкретному человеку и уводил за собой в один из построенных кабинетов. Даже Минину забрали, хоть она и говорила, что ничего не знает. Впрочем, она и освободилась первой, ответив на ряд чисто медицинских вопросов о состоянии здоровья морских пехотинцев, оставшихся на базе. А вот Саундов, как самый знающий из всех, даже пропустил обещанную встречу с ответами на вопросы. После того, как он рассказал всё, что знал, его попросили пройтись по базе и рассказать всё еще раз с показом на месте.

Схема опроса (слова «допрос» техники Гриценко старались избегать, чтоб не казалось, что они в чем-то подозревают тех, кто был на верфи до них) была построена таким образом, что в первую очередь устанавливались сведенья о захвативших подводную лодку и их главаре. Полученные ответы с помощью компьютеров, связанных вместе локальной сетью, переправлялись из различных кабинетов психологам. А те пытались увязать вместе обрывки информации и составить для Гриценко оптимальный план разговора.

Остальные же техники тоже не сидели без дела, каждый был загружен работой выше головы — кто налаживал связь, кто монтировал комнаты отдыха для всего института, из психологов приказом Гриценко была выделена специальная подгруппа, которая обрабатывала результаты опросов с целью создания оптимальной программы психологической реабилитации для морских пехотинцев. Никто не оставался без дела ни на минуту.

И так же энергично работали две оставленные в Мурманске бригады аналитиков: одна корпела над материалами по делу о похищении посла, а другая пыталась очертить круг лиц, знавших о том, что подлодка будет готова к эксплуатации на две недели раньше срока. Это был стиль института, стиль, воспитанный Гриценко в людях годами совместной работы. Общий для всего института лозунг можно было сформулировать в три слова: быстро, слаженно, безошибочно.

Ровно без пяти минут десять Гриценко уже сидел в радиорубке и ждал вызова с подводной лодки. Перед ним лежала распечатка рекомендаций техников-психологов, которую они составили по результатам опросов говоривших с руководителем террористов до генерала. Техники указывали на исключительно сильный характер неизвестного и предлагали вести переговоры максимально открыто и честно. Данных о противнике было недостаточно, поэтому точно ничего нельзя было сказать, но психологи боялись того, что, если собеседник подловит Гриценко на обмане, то может отдать приказ пустить ракету в тот же момент.

Гриценко обернулся на техников, которые колдовали над записывающей аппаратурой. Психологие желали услышать интонации голоса террориста. Руководитель института усмехнулся про себя, вспоминая, как они суетились, как пытались засунуть неизвестного в какие-то свои шаблоны, споря, какой это тип личности — «Наполеон» или «Достоевский». Ведь первый будет выжидать обещанные три дня, а второй обязательно пустит ракету сразу, если что не так. А сейчас у него перед глазами были спокойные и невозмутимые механики, которые продолжали бы делать свою работу, даже если бы им кто-нибудь сказал, что через минуту над ними прогремит атомный взрыв, а в соседней комнате начнется заседание, посвященное торжественному началу Судного Дня.

И, глядя на их деловитую работу, Леонид Юрьевич сам настроился на спокойный серьезный лад. Надо играть открыто — пожалуйста, разыграем и такую партию. Главное сейчас — не дергаться из-за возможной неудачи, а делать свою работу так, чтоб потом не было совестно… и мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Гриценко улыбнулся про себя, посмотрел на часы — пять минут одиннадцатого. Он обернулся к техникам и спросил обратился к командору: