Михаил Зислис - Огонь на поражение (Атомный шантаж)

— Совсем забыл — надо же было из машины захватить все, что нам понадобится для составления протокола.

— Так давайте я сбегаю.

— Да нет, тебе искать долго, я лучше сам, — и уже спускаясь с холма, через плечо, как что-то маловажное: — Да, Тарасов, закройте покойнику глаза — а то неприятно.

Из бардачка машины капитан выгреб все содержимое — бумагу для составления протокола, пронумерованные прозрачные пакеты для улик, резиновые перчатки — все было нужно для работы. Засунув хозяйство комом подмышку, он немного подумал и открыл багажник. Из багажника были извлечены брезент и лопатка, они проследовали под вторую подмышку. Баконин было уже отправился на холм, но, вспомнив о хозяйственной жилке Тарасова, вернулся и закрыл багажник машины, чтоб избежать новых косых взглядов из-за своей якобы небрежности. Из-за занятых рук это было непросто, с большим трудом ему удалось прихлопнуть крышку локтем.

Когда он поднялся на холм, глаза покойника были уже закрыты. Теперь это был самый обычный, ничуть не страшный труп. Баконин приподнял левую руку и брезент с шумом упал на землю, все зажатое под правой рукой он положил сверху на брезент. После чего протянул Тарасову лопатку.

— Окопай пока местоположение трупа, а я начну составление протокола, — и, пока Тарасов работал, привычно начал писать на чистом листе бумаги «Протокол осмотра места…»

Когда Тарасов закончил свою работу, Баконин уже успел описать позу трупа.

— Сержант, какая рубашка на покойном?

— Красная, в крупную черную клетку, — откинув подол куртки покойника доложил Тарасов.

— Покойный был одет в красную, в крупную черную клетку, рубашку, Баконин начал вслух повторять то, что он записывал в протокол, чтобы Тарасов мог его поправить в случае ошибки, — серые брюки, серую, спортивного фасона куртку. На ногах — серые носки и коричневые сандалии. Убийство было совершено с помощью ножа — вещественное доказательство номер один. Тарасов, наденьте перчатки и положите нож вот в этот пакет с цифрой один.

Когда Баконин разглядел извлеченный подчиненным нож, он негромко присвистнул, но на недоуменный взгляд Тарасова никак не ответил.

— Так, закрывайте пакет… Подождите, не снимайте перчатки, что у него в заднем кармане брюк?

— Ничего, товарищ капитан.

— Хорошо, переворачивайте и проверяйте остальные карманы. Все найденное складывайте в пакет с цифрой два.

— В брюках — носовой платок и… тридцать два рубля мелочью.

— Стоп-стоп, не так быстро, я записываю… Носовой платок и тридцать два рубля…

— В карманах куртки — початая пачка «Примы» и коробок спичек.

— Записал.

— Во внутреннем кармане куртки — черная пластмасовая расческа.

— Так.

— В кармане рубашки… Товарищ капитан, тут доллары! Купюры по 10 долларов, на общую сумму… — Тарасов принялся пересчитывать деньги.

— Триста долларов, — все таким же ровным и скучным голосом продолжил за него Баконин.

— Так точно, — закончив пересчет отрапортовал сержант. Голос его был полон удивленьем, — но как вы узнали, товарищ капитан?

— Все очень просто, пока тебя не было, я беседовал с главарем террористов…

— И он вам сказал про эти деньги? — удивление сменилось обидой.

— Нет, не настолько просто, — улыбнулся Баконин, — даже не знаю, как и объяснить… Не совсем обычные эти террористы. Им бы выгоднее наши силы растянуть, а они сами признаются в тех преступлениях, которые совершили по пути к подлодке. И вот эти триста долларов — знак для нас, что этот человек при жизни работал на верфи и поработал для них проводником.

— Дороговатый знак, — проворчал Тарасов.

— А они не жмоты, да и деньги у них, судя по всему, есть. Вот этот нож, который ты только что в руках держал — готов спорить, что это настоящий швейцарский армейский нож, а не подделка. По цене такой ножик сравним с твоей зарплатой.

— Ого, а что же они так его бросили?

— Специально для того, чтоб я понял, за что убили этого человека.

— Но каким образом? Товарищ капитан, я не понимаю, как можно по ножу, торчащему из спины покойника, определить, сколько денег у него в кармане!

— Тарасов, вы «Мастера и Маргариту» читали?

— Нет, а что это?

— Вообще-то, это произведение считается лучшим романом 20 века, жаль, что не читали… Ладно, объясню по-другому. Вы в Бога верите?

— А как же! — Тарасов полез доставать крестик.

— Хорошо-хорошо, — жестом остановил его Баконин, — значит должны знать, что Иуда предал Христа за тридцать серебренников и был убит ударом ножа. Вот именно это нам и продемонстрировали.