Шарип Окунчаев - Месть по иронии

Расул встал, подошел к ней и сел рядом на диван. Она вздрогнула от неожиданности, но осталась на месте. Она настолько боялась этой близости, что должна была встать и пересесть, или уйти на кухню.

— Наташа, спасибо тебе, — тихо произнес он, — я рад наоборот, что ты прямо все сказала. Не люблю догадок, в личной жизни ребусы не нужны. Да, я тоже тебе прямо скажу, что у нас не приветствуется, когда кто-то женится на русской, да вообще, как у нас говорят, на «чужой». Единственное, тут есть одно но, что ты мне не чужая, теперь тем более. Пустые слова не люблю говорить, но скажу тебе прямо, что я тебя не брошу. Самое главное в этом вопросе для меня, это мнение моей матери и мне почему-то кажется, что она меня поймет. Если не поймет, то у меня есть и вторая мать, которая также с любовью воспитывала меня, я это точно знаю, это тетя Рая, наша соседка и близкий нам человек. Кстати она русская, но мы ее чужой не считаем. Она, думаю, сумеет убедить любого в этом вопросе, тем более ради меня. Мне кажется, наши отношения уже вовсю обсуждаются. Наверно, телефоны кипят от переговоров. А теперь прекрати это мокрое дело, мне уже пора идти, ребята ждут.

— Это правда, ты точно мне говоришь правду? — сквозь слезы, но уже с радостью спросила она.

— Ты что опять меня обидеть хочешь? Конечно, правда.

— Нет-нет, конечно же, не хочу, прости меня, Расул. Спасибо тебе, ты меня так успокоил, так успокоил, — от волнения она не знала, что и говорить.

Расул положил руку на плечо, чтобы успокоить ее, как было видно, до предела взволнованную и слегка похлопал, как бы успокаивая. Она слегка и доверительно чуть прижалась к нему.

Он также в ответ прижал ее к себе, второй рукой стал гладить ее волосы, как бы вытирая слезы и лицо. Оба напряглись. Огромный прилив энергии, неудержимый порыв души. Он чувствовал ее дыхание, биение сердца. От этого дыхания закружилась голова. Она слегка опрокинула голову назад и уста сами соприкоснулись: горячо и нежно.

Впервые он обнимал и целовал девушку. Мягкие, горячие губы — сколько нежности и сладострастия в них. Они не могли оторваться друг от друга, руки все сильнее стали прижимать все ее тело плотнее и плотнее. Но в этих объятиях сильных рук, она как будто таяла. Она также впервые была в объятиях мужчины. Многое от них самих уже не зависело.

Есть законы природы, где животные живут по инстинктам, а люди разумом. Вот для разума самими людьми придуманы уже свои законы в рамках обычаев, традиций, устоев. Есть, наконец, и религиозные постулаты, по регулированию взаимоотношений людей и особенно между мужчиной и женщиной. Кто-то этого придерживается, кто-то нет. Но когда в такой кульминационный момент в жизни в порыве объединяются инстинкт и разум, то тут как раз происходит испытание на прочность.

Чтобы получить профессию, человеку необходимо с детства учиться: школа, колледж, институт и так далее, при этом иметь хороших наставников. Ну а у природы свои правила. Как только возраст подходит к своему эпопею и готовности к совместной жизни, то здесь и учитель, и наставник — сама природа. Без подсказок, без образования сами тела соприкасаются, совершают свои сладострастные деяния, и природа продолжает жить.

У наших героев эти объятия были впервые, они сильно влюблены друг в друга и оба отодвинули на миг разум и дали волю инстинкту.

Длительный и сладкий поцелуй, сердца бились сильнее и сильнее. Чувствуя дыхание друг друга, страсти быстро накалялись. Они почти не подчинялись разуму. Руки Расула стали гладить тело, по инерции все вниз и вниз. Он отстегнул несколько пуговиц халата, и начал гладить грудь, она была без белья. Пышная, упругая, целомудренная грудь отличалась от загорелого тела нежной и очаровывающей белизной. Затем руки опустились ниже, и он почувствовал нежное тело. Руки начали гладить бедра, зацепив уже легкое нижнее белье.

— Не надо, прошу тебя, не надо, — только и стала произносить она нежным голосом, — прошу, не надо, я итак буду только твоей, ну не надо.

Одной рукой она обнимала и прижимала его к себе, а второй чуть держала его руку и придерживала, только сама не понимала, чего она хочет. Одно она понимала, что совладеть и дать более сильный отпор просто не могла, не в силах. Она даже не понимала, что делается. Чувствовала его силу, энергию, напряжение и своеобразный запах тела, который действовал как дурман, как опиум.

— Нет, так нельзя, прошу тебя, милый, ну не надо, — она стала его успокаивать. В голосе такая нежность, такое обаяние, что ее слова с точностью наоборот действовали на Расула. Но и у него напряжение было на пике. Сколько времени прошло с момента их объятий было непонятно. Вдруг прижавшись опять сильно к губам в длительном поцелуе, какой-то внутренний голос стал все-таки действовать на разум, как его учили и как написано в священных хадисах: «Не совершай того, за что потом тебе будет стыдно», «Оставаясь в одиночестве не совершай того, чего не хотят от тебя видеть люди»…