Сергей Соболев - Моякрыша - Кремль

Антон Фадеев, коренастый, плотно сбитый мужчина лет тридцати пяти, с плешью во всю голову и ощутимо липнущим к любому объекту его интереса взглядом, был одет в темные немнущиеся брюки и синий простеганный свитер с погончиками а ля секьюрити. Когда они обменялись рукопожатиями, на Лещенко пахнуло смешанным запахом трудового мужского пота и одеколона; в гостиной, куда они прошли вдвоем, было жарко из за работающего на полную мощность электрокамина.

— Выруби печку! — освобождаясь от верхней одежды, сказал Лещенко коллеге. — Натопили, как в бане.

— Пар костей не ломит, дружище, — усмехнулся Фадеев. — Кстати… Не пора ли нам начать всерьез ломать этих наглых буржуинов?

Он все же выключил электрокамин, после чего вопросительно уставился на своего сослуживца.

— Заниматься членовредительством пока не велено, — слегка вздохнув, заметил Лещенко. — Это ведь не игрушки, Антон?! Начнешь ломать через колено — и вдруг крррак! И "клиенту" — "звиздец"! И что потом? Гадать прикажешь по их внутренностям и кишкам? Куда они свои акции и бабло приховали? Одно дело — мочкануть "иуду", продавшегося с потрохами буржуинам, — тут без вопросов! И совсем другое дело, когда приходится иметь дело с такими дорогостоящими, но нежными и хрупкими существами, каковыми являются господа Литвинов и Серебрянский.

— Лаской мы от них ни хера не добьемся. — Фадеев скептически покачал головой. — Не знаю, как там у вас с Литвиновым обстоят дела.

— Нормально все продвигается, эдак "плавненько". "Клиент" фактически уже созрел для диалога… Теперь вот доходит до нужной нам кондиции. Думаю, уже назавтра мы его расколем до самого копчика.

— Значит, он будет пожиже Серебрянского. Этот все чохом отрицает! Приезжал тут сам Сценарист, пытался с ним по хорошему договориться.

— Да, я в курсе, что Аркадий Львович пока не колется.

— Лично в я давно ему паяльник в одно место вставил! — скривив губы, сказал Фадеев. — Сами же говорите, что сроки поджимают.

— Еще как поджимают. — Лещенко выложил на стол в гостиной свой кейс и стал набирать кодовую комбинацию, отпирающую замки. — Поэтому, дружище, давай не будем терять даром время: тащите ка сюда своего "клиента". У меня к нему есть оч чень конкретный разговор.

Спустя короткое время Фадеев и ассистирующий ему сотрудник ввели в гостиную "клиента", которого держали здесь, в сухом подвальном помещении взаперти, вот уже четвертые сутки. За этот непродолжительный, в сущности, срок Серебрянский заметно подрастерял свой барский, начальственно чиновничий лоск: он был бледен и чуточку сутулился, чего ранее за ним не замечалось; щеки и подбородок, за которыми он ухаживал при помощи протираний и дорогих лосьонов, уже успели слегка зарасти щетиной; в его движениях появилась какая то странная неуверенность и даже суетливость. Но взгляд у него оставался цепким и внимательным, разве что время от времени сквозило в нем откровенное недоумение: "Нет, этого не может быть, потому что со мной такое никогда не могло бы случиться…"

Их взгляды скрестились, но ненадолго: Серебрянский первым отвел глаза в сторону.

— Здравствуйте, Аркадий Львович, — сказал Лещенко, продолжая буравить чиновника своим острым взглядом. — У меня к вам есть деловой разговор, так что присаживайтесь поудобней.

— Ничего, я могу и постоять, — облизнув сухие губы, чуточку надтреснутым голосом заметил Серебрянский. — Кстати, мне кажется или я вас где то видел?

— Возможно, — с легкой усмешкой сказал гэбист. — Хотя нас напрямую не знакомили, но в одних местах с вами мне как то доводилось бывать. Так что и вас я тоже "где то видел".

— Кажется, вы служите в органах?

— А что, есть какие то сомнения? — почти натурально удивился Лещенко. — Вы что, до сих пор полагали, что вас похитили какие нибудь братки?

— Гм… — Серебрянский покосился на подпирающего стену возле зашторенного окна Фадеева. — По правде говоря, я не знал, что и думать. Извините, господин… Не помню вашего имени отчества.

— Знать вам его вовсе не обязательно, — выкладывая на стол возле кейса пачку сигарет и зажигалку, пробормотал Лещенко.

— Тогда как к вам прикажете обращаться? — нервно вздернув подбородком, спросил чиновник. — Я решительно не понимаю, что происходит.

Лещенко неторопливо прикурил сигарету, затем, сделав пару затяжек, сказал:

— Не придуривайтесь, Аркадий Львович! Вы все прекрасно понимаете. Что же касается вашего первого вопроса, то можете называть меня товарищ. Мы ведь все здесь товарищи, не так ли?