Юрий Корчевский - Фронтовик не промахнется! Жаркое лето пятьдесят третьего

Допрос закончили, бандита в камеру поместили.

– Если потерпевшие бандитов опознают, дела можно считать закрытыми.

Разошлись по домам, хотя времени пять утра. Только что позавтракать, поспать уже не удастся.

Утром на планёрке Феклистов обоих заслушал.

– Опять стреляли? Без этого обойтись нельзя было? Жители жаловались в исполком.

– С ножом и кастетом на нас напали. Их трое, нас двое. Но по инструкции действовали. Предупредили, в воздух стреляли.

– Оба рапорты мне на стол о применении оружия. Чумаков, после рапорта берёшь эксперта и едешь в больницу. Пусть фото обоих «красавчиков» сделает. Для дела надо и потерпевшим предъявить.

– Тогда бумаги пусть Фролов пишет. Для прокуратуры, суда.

– Я тебе его для усиления давал. Банду задержали? Задержали. Теперь один работай. Фролову новое дело дам.

Когда Павел ушёл, Феклистов на стул кивнул.

– Садись. Новость слышал?

– Какую? Ты же начальник, до тебя первого новости доходят, поделись.

– Вместо МГБ создаётся комитет госбезопасности.

– Те же яйца, вид сбоку.

– И сокращают более чем половину численности сотрудников.

– Вот это да!

– Перешёл бы к ним, уволили. Сам знаешь, в первую очередь сокращают молодых.

После похорон Сталина, а затем расстрела Берии руководство Политбюро Компартии решило понизить роль всесильного министерства. При Берии чекисты чувствовали себя независимо, имели досье на многих. Ведомство было могущественным, его опасались даже члены Политбюро. Высокая должность, награды, заслуги перед страной защитить его обладателя не могли. Берию по указанию Политбюро убрали военные, к Москве подтянули армейские дивизии, опасаясь, что чекисты попытаются ввести в Москву дивизию имени Ф. Э. Дзержинского, которая подчинялась НКВД, затем МГБ. Но обошлось. Были уничтожены многие архивные дела. Верхушка партии опасалась не только за свою жизнь, на многих расстрельных списках стояли подписи членов ЦК партии, Политбюро. А это грязное, несмываемое пятно. И надо было подчистить за собой авгиевы конюшни, поскольку в стране повеяло ветром перемен. Близилась хрущёвская оттепель.

Спору нет, служба такая, как бы она ни называлась, каждой стране нужна. Но в СССР кроме борьбы с реальными шпионами, полицаями, немецкими пособниками она превратилась в мощный репрессивный аппарат. Это мешало развитию страны. В лагеря, кроме уголовников, зачастую попадал цвет страны. Не миновала участь сия конструктора-ракетчика С. П. Королёва, признанного авиаконструктора А. Н. Туполева.

Пока сидели в кабинете, новости обсуждали, позвонил внутренний телефон. Феклистов, как хозяин кабинета, трубку снял.

– Слушаю.

Пару минут слушал, потом сказал:

– Нефёдов, ты дежурным уже пять лет сидишь. Неужели не знаешь, что угоны машин – это дело ОРУД? Ну и что, что потерпевший настаивает? Хорошо, пропусти, я ему культурно объясню.

Положив трубку, пояснил:

– Потерпевший прибежал. Десять минут назад у него машину угнали. Требует начальника уголовного розыска.

Андрей поднялся. Зачем ему слушать ещё одного потерпевшего, если это заведомо не их подследственность? Но выйти не успел. В кабинет, не постучав, ворвался мужчина средних лет, в сером габардиновом плаще. Обычно такие носили чиновники или преподаватели вузов.

– Безобразие!

– Садитесь, гражданин! Не надо так волноваться. Водички попейте.

Феклистов из графина налил воды в стакан.

– Не буду! Чёрт-те что в городе творится! Остановился у тротуара, а меня двое… э… даже не знаю, как их назвать, вытащили из кабины. Сами запрыгнули и уехали.

Это уже не угон, а грабёж. И в качестве ценности не деньги, а автомашина. Феклистов сразу посерьёзнел. Таких происшествий в столице не было, по крайней мере, не слышал и в сводках не читал.

– Они что, пьяные были?

– Я их нюхал? Нет, на пьяных не похожи.

– У вас была в машине крупная сумма денег?

– Не было! Кошелёк, документы на машину, права, всё при мне осталось.

– Какая машина?

– «Победа», почти новая, год ей.

– Документы покажите.

Мужчина достал пухлое портмоне, выложил документы.

– Товарищ, сейчас пройдите с нашим сотрудником, напишите заявление, подробно расскажите. Не волнуйтесь, найдём. Машина всё-таки не иголка.

Мужчина повернулся к Андрею:

– Я могу при нём говорить откровенно?

– Он оперативный сотрудник, можете.

Мужчина понизил голос.

– Видите ли, есть нюанс. В багажнике машины лежит папка с документацией. Военных секретов нет, но там чертежи одного изделия, новинка, прорыв в энергетике.