Юрий Корчевский - Фронтовик не промахнется! Жаркое лето пятьдесят третьего

Непонятно было, куда бежит Жареный. Понимать должен, что не уйдёт, опера намертво вцепились. Но вот бандит свернул вправо, к Кожуховскому затону. А там люди, грузовые и пассажирский порт. Андрей прижался к стене, вскинул пистолет. После бега стена давала опору, пистолет не так ходил в руке. Выстрел! Жареный споткнулся, видимо, зацепило. Но бег продолжил. Андрей выстрелил ещё раз. В бедро целился и попал. Жареный рухнул, но сдаваться не собирался, выстрелил из револьвера раз, другой. Пули ударили в стену. Вот теперь можно брать. Жареный нажимал на спусковой крючок, курок щёлкал, а выстрелов не было. Бандит отбросил револьвер, сел, рванул на груди рубашку, порвав её.

– Подходи, зарежу! Волки позорные! Мусора поганые!

Бандит выхватил нож-раскладушку, именуемую «бабочкой», ловким движением раскрыл лезвие. Андрей спокойно подошёл.

– Брось нож! Брось, а то застрелю!

Бандит левой рукой сделал неприличный жест. Андрей выстрелил ему в правое плечо, бандит взвыл, выронив клинок.

Сзади подбежал Феклистов, крича:

– Фролов, погоди, не стреляй, возьмём тёпленького.

Сдержался Андрей, хотя велико было желание выстрелить – в голову, в сердце. Хотя есть ли сердце у этого убийцы и садиста?

– Фролов, глянь, что там с Пименовым, и «Скорую» вызови.

Андрей помчался к зданию, где Пименов лежал. У крыльца уже Чумаков стоит, у его ног сидит задержанный с наручниками на руках.

– Пименов как? «Скорую» вызвал?

– Готов Пименов, никакая «Скорая» не поможет.

Андрей назад побежал, сказать о смерти опера. Выбежал из-за угла. Феклистов к нему повернулся. Андрей красноречиво рукой махнул. Феклистов понял правильно. Повернулся к Жареному и тут же выстрелил. Когда Андрей подбежал, Феклистов сказал:

– На меня кинулся. Ну ты же видел?

– Подтверждаю. Собаке – собачья смерть.