Александр Тамоников - Сирийский эшафот

— Согласен, — кивнул генерал. — В таком случае, вопрос к начальнику метеослужбы.

Капитан Белов поднялся и вытянулся в струнку:

— Слушаю, товарищ генерал.

— Какой ветерок ожидаешь к десяти часам в районе Джадина?

Метеоролог вышел к висевшей на доске синоптической карте и заученно оттарабанил предполетный инструктаж по фактической погоде на аэродроме и прогнозируемой по маршруту и району эвакуации. Исходя из его щедрых обещаний, ветерок ожидался слабый, но с выгодного направления.

— Стало быть, посадка на площади — первый и основной вариант, — подытожил Грубанов. — Запасной — район оконечности оврага на южной окраине города.

— Ясно, — кивнул командир «Ми-17».

— Группе наших снайперов известна ваша рабочая частота. Они будут ее прослушивать, а вы не забудьте при подходе предупредить о месте и времени посадки.

— Понял, — кивнул летчик.

— Штурман, твое слово, — глянул генерал на старшего штурмана.

Тот давно топтался у карты и начал свой доклад о воздушной обстановке в тех провинциях, которые предстояло пересечь вертолетному звену.

За ним коротко выступил инженер, которому только что по телефону доложили о полной исправности и готовности техники к вылету.

По завершении предполетных указаний генерал устало вздохнул:

— Ну, с этим покончено. Надеюсь, у ребят все получится, и мы своевременно выдернем их из этого серпентария. Осталась нерешенной одна проблема.

— Какая, Виктор Алексеевич? — шепотом спросил сидящий рядом начальник штаба.

— Суслов, — так же тихо ответил командир базы. — Беспокоит меня исчезновение Михаила. Сильно беспокоит.

— Да, это серьезная проблема, — помрачнел лицом полковник. — Даже не знаю, как подступиться к ее решению…

Завтрак в привычное время в камеры не принесли. Пленники не знали, который час, поэтому продолжали спать в прохладной камере с затхлым запахом плесени и испражнений.

В девять утра щеколда громко лязгнула, сдвинувшись в сторону, и железная дверь со скрипом отворилась. В проеме появились фигуры нескольких боевиков.

— А ну, просыпайтесь, собаки! — рявкнул один из них, с объемной рыжей бородой.

Трое пленных зашевелились и начали медленно подниматься на ноги. Тела после допросов и побоев у всех болели, сил от скудной кормежки не было.

«Принесли завтрак? Или опять поведут на задний двор для истязаний? — вяло размышлял лейтенант. — Но тогда почему в камеру ввалились сразу трое? И зачем они принесли медный таз?..»

Фарид Сайнак поискал среди вошедших человека, который приносил таблетки и назвал себя их другом. Кажется, его звали Вадид.

Но среди пришедших лейтенант его не обнаружил.

Из соседнего помещения доносились голоса и похожий шум. Что-то в поведении боевиков офицера настораживало. Что-то было не так.

Один из боевиков поставил на середину камеры таз с водой.

— Снимите одежду и ополоснитесь, — приказал все тот же рыжебородый бандит.

Пленники с трудом поснимали рваную и окровавленную форму. Лейтенант подошел к тазику первым, наклонился, набрал пригоршню воды, умылся. Второй пригоршней обмыл торс. За ним водные процедуры принял заместитель Такаль. Последним помылся связист Башар.

Отойдя в сторонку, Сайнак хотел надеть камуфлированную куртку, но рыжебородый прикрикнул:

— Выбрось эти лохмотья! Возьми это, — и он бросил офицеру что-то ярко-оранжевое.

Поймав тряпку, тот развернул ее. В руках оказался просторный балахон. И тут он понял: это подготовка к казни. Ничего не добившись от пленников на допросах, полевой командир решил казнить их сегодняшним утром.

Внутренне лейтенант давно приготовился к такому исходу, однако все равно почувствовал неприятный холодок, пробежавший по телу. Сердце заколотилось быстрее, дыхание перехватило.

Тем не менее, он взял себя в руки: натянул балахон, расправил складки и встал, гордо подняв голову. Если уж суждено расстаться с жизнью, то сделать это нужно так, чтобы не было стыдно перед товарищами.

Когда все трое оделись в оранжевые балахоны, их вывели на улицу. Там уже ожидали трое других бойцов взвода: командир первого отделения сержант Алан Найзур, рядовой Баха Харад и рядовой-пулеметчик Алим Калари. Они были в такой же одежде, на лицах синяки, ссадины, страх и недоумение.

— Держитесь, парни, — вместо приветствия проговорил Сайнак.

Всех пленников построили в одну шеренгу у задней стены дома. Поочередно к каждому подошел молодой боевик и сделал инъекцию сильнодействующего наркотика.