Владислава Мека - Разрешаю поиграть

-Скажи, только честно, тебя что больше бесит? То, что Людовик вышел сухим из воды или то, что ты не один такой исключительный, ради кого я способна на жертвы? - смотря ему в глаза, задала вопрос.

Парень какое-то время молчал, а в комнате слышался лишь шум возобновившегося дождя.

-Второе - наконец ответил Ник и я ему не поверила.

Радовало одно, Никки - боя на разговоры больше не тянуло. Мы просто лежали каждый в своей кровати и думали. Не знаю о чем Ник напрягал извилины. Я же просто решала, что буду делать дальше. Но, одно знала наверняка - бежать я не стану.

Людовик.

Поганые иглы! Я ненавижу эти дурацкие методы лечения после которых хочется собственноручно отрезать исколотую часть зада. С другой стороны меня несказанно радует, что дальше уколов дело не пошло. Детка окончательно обнаглела, пырнула меня грязным и скорее всего ржавым ножом! А если бы заражение? Это же несказанное везение, что рана не загноилась.

Ладно, все это не суть. Совершенно искренне меня порадовали новости из дома. Отец наконец осознал, что среди живых ему не место и, как истинный британец удалился по-английски. Это если, придерживаться официальной версии. На деле же, Эйб вызвал доктора слишком поздно, папаша сковырнулся от острой сердечной. И теперь ничто не мешает мне жить, как я того хочу.

Родственнички с утра устроили паломничество ко мне. Особенно папашин кузен отличился. Решил, что способен угрожать мне. Ну-ну… Естественно, я напомнил бедняге, что у него два сыночка и женушка, которые просто не представляют что такое жестокое обращение. И я с удовольствием ввиду их в этот мир сомнительных радостей. Но, дядя почему-то вежливо отказался и от моего предложения и от своих намерений.

В общем денек был насыщенным и я бы даже сказал приятным. Все портит исколотая задница. А еще знание, что через две палаты от меня лежит этот сучоныш из-за которого Детка так взбесилась. Ее аргументы остановили меня тогда потому, что показались занимательными, но девочка блефовала. А раз так…

Мне всего-то тридцать… с хвостиком, но с постели я сползал с характерным кряхтением, стонами и руганью. Не слабо она мне все-таки бок распорола. Медики заверили, что рана совершенно не опасная, просто болезненная, поскольку задеты какие-то окончания. Вот и страдаю от боли. Все-таки редкостная тварь моя Детка.

По коридору я шел ощущая себя абсолютно пьяным и невменяемым. Приходилось постоянно придерживаться стенки. Но, я дошел. И никто из персонала мне по пути не встретился. С камерами зафиксировавшими мое путешествие разобраться труда не составит. Еще никто от больших денег не отказывался. Уж я-то знаю.

В палате было тихо и темно. Я все никак не мог определится с вариантом. Сердечный приступ? Передозировка? Нет. Слишком подозрительно. А должно быть очевидно неестественно. Ну, тогда по старинки. Асфиксия. Мило и ненавязчиво. После открою окно. Пусть думают, что убийца через него проник в палату. Второй этаж при должных умениях не помеха…

В постель я лег только через пару часов. Пока убивал, пока договаривался с дежурным и возвращался к себе. Какая же это морока! Надо срочно искать подходящую кандидатуру на роль помощника, иначе такими темпами сдохну от перенапряжения. Жаль Монти нет со мной. А все из-за глупой Бабетт. Ну что ей стоило не втягивать этого балбеса в наши отношения. Но нет, она пользовалась всеми способами. Даже запрещенным приемом, вроде перетягивания на свою сторону Монтера. Дурачок ведь мне нравился.

День пятнадцатый, шестнадцатый, семнадцатый, восемнадцатый, девятнадцатый, двадцатый.

День двадцать первый.

Регистратура.

Людовик.

Святые угодники! Как они орут и шумят! Я давно такого ажиотажа не видел. Журналисты, полиция и главное поклонники. Эти идиоты даже выписаться мне спокойно не дают. С самого утра орут под окнами. А мой новый пиар - менеджер даже средний палец им показать не позволяет! Видите ли это будет анти рекламный ход! Достали.

-Я бы рекомендовал не перенапрягать тело. Иначе шов может разойтись, а Вы должны понимать, что в таком случае снова попадете к нам - вещал над ухом докторишка.

Я его придурка не слушал. Меня занимало совсем другое. Наконец, я окажусь на свободе и смогу найти эту поганку! Сколько всего мне приходится из-за нее терпеть. Одними извинениями она не обойдется.

Подобные мысли поднимали мне настроение не хуже обезболивающих. Как представлю ее несчастное личико, улыбка сама на лицо наползает подобно змее. Не захотела по-хорошему, что ж будет по-плохому. И пусть не обижается.