Людмила Мороз - Слепой. Над пропастью

Глава шестая.

Моя новая жизнь.

Когда-то, очень давно, я с мамой были частенько в гостях у старушки. В детстве бабулька казалось настоящей бабой Ягой из сказок. Точно такая же маленькая, кривоносая, и при этом востроглазая. Старуха носила очки, но больше для красоты и статуса, чем для чтения. Жутко ворчливая, с большой деревянной клюкой. Я много лет не общался со старой каргой, после того, как незаметно стянул из стола колечко с крохотным рубинчиком. Зачем эта побрякушка старой перечнице? Все равно не носила. Мол, память. Ха, память нужно хранить в душе, а не в бархатной коробочке. Я финтифлюшку в тот же вечер отнес знакомому перекупщику, и получил немного денег, что дало возможность хорошо провести вечерок с девочками. Срубить бабла в картишки, крутануть рулетку в подпольном казино. Когда пропажа обнаружилась, бабуля меня прокляла. И наотрез отказалась со общаться.

Неожиданно память услужливо выплескивает довольно забавный случай. Я, мама и бабуля, сидим за круглым столом, накрытым красной плюшевой скатертью. Над ним, похожая на летучую мышь, нависла лампа под вязаным абажуром. Мы пьем горячий чай с брусничным вареньем, что бабулька сварила сама, как похвасталась. Мама нарезает большой круглый торт, с маслянистыми розами. Она не любила долго возиться на кузне, купила это произведение местных кондитеров в булочной по соседству. Как сейчас помню, что тогда достался приличный ломоть, с аляповой красной розочкой и желтыми разводами. Мама молча помешивает чайной ложечкой чай. бабулька вспоминает, как хорошо было раньше, и трава была зеленее, и еда вкуснее.

А мне, семилетнему мальчишке, было скучно от всего этого трепа. Я давным-давно съел кусок торта, и откровенно скучал. Чтобы немного развлечься, начинаю втихую ковырять нижний край стола перочинным ножиком. За весь разговор успеваю вырезать личные инициалы. Но почему-то детской шалости, как мне в тот момент показалось, никто не приметил. А, может, все просто сделали вид, что не заметили, чтобы не портить праздничное настроение. Ведь у бабули в тот день был день рождения. Мама принесла в подарок не только торт, но и большой пуховой платок. На зиму, как сказала. Это все это было больше тридцати лет назад. Мои воспоминания поблекли, стерлись, как детский рисунок мелом на городском асфальте. Они остались в светлой части жизни.

Я опираюсь на стол обеими руками, и немного склоняю голову. А потом решаюсь чуток приподнять край плюшевой скатерти. И осторожно, будто боясь порезаться, провожу по краю. Так и есть. Кончиками пальцев ощущаю неглубокие выемки. А М. Эти инициалы, вырезанные много лет назад неумелой рукой ребенка. Как зачарованный, несколько раз провожу пальцами по давним канавкам в дереве. Просто невероятно, что эти детские каракули тут остались. Края закруглились. Дерево постепенно растворило в себе инициалы, и они стали его частью. Но почему бабуля не затерла корявые буквы? Почему старуха отписала свою конуру, после того, как скопытилась? Все это было для меня полной загадкой. Ведь были другие наследники, намного ближе по крови. Взять хотя бы Алину. Вряд ли могу теперь узнать, какая блоха укусила бабулю, что вписала в завещание только меня и Маркиза. Эту тайну старая перечница навсегда унесла с собой в глубину могилы.

Теперь для меня начиналась жизнь заново, с чистого листа. Поначалу принимаюсь осматривать комнату, в которой живу я и мой компаньон, Маркиз.

Мои блуждания по комнате со стороны казалось странными. А мне на несколько мгновений представилось, что вновь вернулся в детство. И сейчас бегаю по квартире, завязав глаза маминым платком. Играю с соседскими детьми в прятки. Но разница была в том, что мамин платок мог снять в любую минуту. Снова увидеть солнце, небо и счастливую улыбку мамы. Но этот платок, который надела жестокая судьба, стащить уже никогда не могу.

Я как будто попал в незнакомый для меня мир, весь наполненный звуками, насквозь пропитанный запахами. Но, увы, в нем не было ни одной искорки, ни единого, даже маленького, проблеска света. Только полный мрак.

Я потихоньку обхожу комнату, ощупывая стены и предметы. Здесь ничего лишнего. Стол, пара стульев, кровать, шкаф. И кот. Но я все-таки ухитрился несколько раз довольно чувствительно удариться, то о ножку кровати, то о стул, то зацепиться о дверцу шкафа.

– Вот черт! – Ругался каждый раз, но моим ушибленным пальцам от этого легче не становилось. Хорошо, что Маркиз, не глупый котик, догадался улечься на кровать, и не путался под ногами. Умный кот сразу смекнул, что рискует отдавленным хвостом, или лапой. Поэтому с высоты подушек величаво наблюдает, как, большой и сильный мужик, способный отправить в нокаут быка средней величины, словно слепой котенок, натыкается на мебель и стены. И ругается не хуже речного грузчика.