Юлия Латынина - Джаханнам, или До встречи в Аду

Зарплату рабочим наконец выплатили. Долги перед краевым бюджетам реструктуризировали. Чудовищную задолженность по электроэнергии Данила обменял по какой-то фантастической схеме, лежавшей в серой области между гениальным и мошенническим. Дольше всех сопротивлялся мэр Кесарева. У него был свой интерес в бандитских структурах, торговавших топливом, и когда мэр понял, что его интересу настал конец, он предъявил заводу все долги, которые тот скопил за то время, пока на нем хозяйничали подведомственные мэру бандиты. Понадобилось три уголовных дела и один инфаркт, случившийся у мэра в кабинете Рыдника, чтобы мэр заткнулся.

Данила работал по шестнадцать часов в сутки. Четыре часа у него уходило на сон, и еще два часа он посвящал своей дочке. Он всегда лично сам забирал ее из школы, приезжая за ней на бронированном «Мерседесе» с охраной, и очень часто он отвозил ее на завод, где за кабинетом Милетича для Даши была оборудована маленькая комнатка.

Как-то вечером – в нарушение обычного расписания – Данила сидел в ресторане с девушкой, когда сбоку послышался легкий шелест платья. Данила повернул голову.

На пороге зала стояла его бывшая жена. Она была все так же красива, как в его памяти и как на фотографиях, которые присылала ему служба безопасности. Ее миндалевидные глаза, когда-то сводившие Данилу с ума, смотрели на него, как испуганные воробушки, и тонкие пальцы мяли носовой платок с синей каемочкой.

На ней было черное платье с узким вырезом у беззащитного горла, и в глубине этого выреза в ложбинке грудей пряталась тонкая золотая цепочка с агатом, которую Данила когда-то подарил ей в день свадьбы.

– Я… – сказала Вика, – Данила… прости меня.

– За что? Я на тебя никогда не сердился.

Вика бросила взгляд на спутницу Данилы. Это была ослепительная белокурая блондинка лет восемнадцати; донельзя открытое платье спадало вниз тысячью золотистых нитей, и из-под него были видны пальцы с ноготками, выкрашенными в цвет платья и затянутыми в узкие ремешки босоножек.

Вика перевела взгляд с Данилы на девушку и почти физически вздрогнула, когда Данила широким жестом обнял Машу за талию и притянул к себе. Явная красота соперницы и победоносный блеск ее глаз подсказали Вике единственно возможную линию поведения.

– Я пришла за своей дочерью.

– Это невозможно. Она моя дочь!

– Это мы еще посмотрим, – сказала Вика. – Ты не отнимешь у меня дочь, ты… я подам на развод. Не здесь, а в Москве, где у тебя не все схвачено. Я добьюсь того, чтобы мне отдали дочь…

– Мы давно разведены, – отозвался Данила, – в суде. Это не потребовало твоего присутствия. Я, кстати, женюсь на Маше. Завтра я пришлю тебе документы.

И Данила улыбнулся девушке.

Вика совершенно побледнела.

– Но…

Милетич нажал на кнопку, вмонтированную в столик.

– Выведите ее вон, – сказал он появившейся охране.

Пока плачущую Вику вытаскивали из ресторана, Данила сделал несколько звонков по телефону. Когда он наконец отложил трубку, он увидел, что его спутница сидит совершенно ошеломленная, моргая длинными, как крылья ласточки, ресницами.

– Данила? – сказала она. – Это правда, Данила Александрович, мы… женимся?

– Разумеется, нет, – сказал Данила. – Я даже могу тебе объяснить почему. Потому что ты точно такая же, как Вика.

Володю Пищикова нашли в Москве в апреле. Его ударили по голове, когда он выходил из квартиры, впихнули обратно, повалили на пол и начали избивать. Пищиков потерял сознание почти тут же, а когда он очнулся, он валялся на собственной кухне, распятый между холодильником и батареей, а над ним на стуле сидел Халид. Тот давно уже был освобожден из Кесаревского СИЗО: его вытребовали в Чечню, якобы за совершенное там преступление, а по прибытии с почетом отпустили. Два месяца назад Халида серьезно ранили, и друзья организовали ему лечение в московской клинике.

– Ты меня подставил, – сказал Халид.

Пищиков лежал на полу и давился собственной кровью.

– Ты сказал, что у Данилы нет контрольного пакета, а он у него был.

Пищиков молчал.

– Ты сказал, что красные на вашей стороне, а они были на стороне Данилы. Ты виноват, тебе и отвечать.

Пищиков отдал чеченцам все наличные – около трехсот тысяч долларов. Он отдал им банковские карточки и назвал пин-коды. Потом его умыли, одели и свезли к нотариусу. Там, у нотариуса, Пищиков составил акт о продаже своей фирмы «Куско», той самой, которой когда-то принадлежали 12 процентов акций НПЗ, кампании Руслана Касаева.