Юлия Латынина - Джаханнам, или До встречи в Аду

Халид поднимался по ступеням Дома культуры, пока Рыдник не преградил ему путь.

– Ты акционер? – негромко спросил подполковник

– Да, – сказал Халид.

– И где твоя доверенность?

Халид пожал плечами и потянулся за пазуху. Спецназовцы вокруг схватились за стволы, но все, что вытащил Халид, был лист белой бумаги, извещавший, что ООО «Васса», владеющее ста двадцатью семью тысячами акций Кесаревского НПЗ, уполномочивает Халида Супьяновича Хасаева, 1963 года рождения, уроженца города Гудермеса, проголосовать оными на собрании акционеров Кесаревского НПЗ. Сто двадцать семь тысяч – это было ровно 0,073% от общего числа голосующих акций.

Рыдник перечитал бумагу несколько раз, потом вынул зажигалку, щелкнул колесиком и поднес ее к бумаге. Та вспыхнула и догорела уже на бетонных ступенях.

– Нет у тебя доверенности, – сказал Рыдник.

Халид молча смотрел на чекиста. По щекам его ходили желваки.

– Слушай, Халид, – спросил Рыдник, – а если бы я на твою землю приехал? Если бы я на твоей земле разборки устраивал, дань собирал, чеченок лапал, как это будет?

– Этого не будет, – сказал Халид, – овца волка не кушает.

Рыдник ударил чеченца так, что тот полетел со ступеней кубарем. Тут же на его людей кинулись спецназовцы.

– Лежать! Бояться!

Халид молча лежал подбородком в луже, пока чекисты шмонали его. На смуглом запястье платиновым светом сверкал пятидесятитысячедолларовый «Патек Филипп». Егорка Осокин, примерившись, ударил прикладом автомата, и Халид закусил губу до крови, когда запястье треснуло вместе с часами.

Из кармана чеченца вытащили два грамма чистого кокаина, из машины – незарегистрированный ствол.

– Здесь тебе не Чечня, – сказал Рыдник, когда Хасаева сажали в оперативную «Волгу».

Собрание прошло без сучка без задоринки. Пищиков проголосовал так, как обещал.

Данила Милетич позвонил Пищикову спустя неделю после собрания. Когда Пищиков явился в директорский кабинет, Милетич был не один. Вместе с ним был прокурор района и подполковник ФСБ Савелий Рыдник.

– Привет, ребята, – сказал Пищиков, – я тут кое-что хотел обговорить.

– Я тоже, – сказал Милетич. – Вот тут у меня документы. Некое ООО «Варус» семнадцатого апреля позапрошлого года поставило заводу в оплату нефтепродуктов тапочки резиновые, по цене сорок долларов пара. Тапочки провалялись на складе полтора года и три месяца назад были отданы, как неликвид, на реализацию обратно тому же ООО «Варус» по цене двадцать центов пара. ООО «Конт» забрало с завода 17 тысяч тонн мазута и не расплатилось. ООО «Метрик» забрало с завода 16 тысяч тонн керосина и не расплатилось, ООО «Мелань» забрало с завода…

– А я тут при чем? – не выдержал Пищиков.

– При том, что это твои фирмы.

– Да вы…

– Я не потерплю бардака на своем заводе, – не повышая голоса, продолжал Милетич, – я не потерплю, чтобы фирмы, зарегистрированные по паспорту покойника, забирали мазут и не платили за него; я не потерплю, чтобы на заводе до проходной не платили зарплаты, а чеченские бандиты за проходной забирали выданный в счет зарплаты магнитофон. Я не потерплю, чтобы какие-то уроды палили по резервуарам ниже уровня жидкости и ввинчивали в местах пулевых пробоин шланги, по которым они сцеживают бензин. Этого больше не будет. Халид в тюрьме и там и останется. Мезенцев улетел в Корею и в России в ближайшие годы не появится. А у тебя два варианта.

И с этими словами Милетич положил перед Пищиковым два листа бумаги.

– Вот это – постановление о твоем аресте. Вот это – договор о продаже акций завода. Ты его подписываешь сейчас, и я перевожу тебе триста тысяч долларов. Выбирай.

– Триста тысяч? За двенадцать процентов? – завопил несчастный Пищиков.

– Я позову налоговую, она их арестует и продаст мне за десять тысяч.

– Триста тысяч? Этот завод перерабатывает одиннадцать миллионов тонн нефти в год!

– Вы довели завод до такого состояния, что все, что он перерабатывает, идет ему на собственные нужды.

– Но это же я сдал вам Мезенцева!

– Вот именно, – сказал Рыдник. – Предатели дорого не стоят.

Делать было нечего: Пищиков в тот же день продал акции.

Прошло шесть месяцев.

Обстановка на заводе решительно переменилась. Ни одного литра бензина больше не уходило с завода без предоплаты. Ни один посторонний дилер не имел права прийти на завод со своей нефтью для переработки. Если у дилера была нефть, ее покупала фирма Милетича и Сурикова – «Росско». Если дилеру был нужен бензин, он покупал его у «Росско». Милетич продал четыре миллиона пар белых китайских носочков, валявшихся на складе в оплату за ГСМ, гостиницу у моря и роскошное охотничье хозяйство с мраморными банями и вертолетной площадкой, выстроенное Мезенцевым для гостей завода. Обустройство хозяйства и гостиницы обошлось голодающему заводу в сто миллионов долларов, и еще пятерку под них списывали ежегодно.