Юлия Латынина - Джаханнам, или До встречи в Аду

– Я хочу, чтобы все знали, что происходит и почему, – сказал Халид. – Русские свиньи нарушили свое слово. Я обещал отпустить заложников, если Данила Баров заплатит мне выкуп. Деньги шли через счет компании, которая принадлежит руководителю операции. Генералу Плотникову. И как только двести миллионов долларов поступили на счет, он приказал начать штурм. Ваш элитный спецназ мертв. Его больше нет. Федералы нарушили свое слово, но я сдержу свое. Я обещал расстреливать по пятьдесят заложников за каждую попытку нарушения периметра, и я их расстреляю.

Люди, сидевшие с краю, бросились вглубь, к мазутовозам.

– Сидеть! Всем сидеть!

В воздух ударила автоматная очередь, и под ноги Карневичу свалился мертвый голубь.

– Ты. И ты. И ты.

Людей вылавливали из зала, как мальков из аквариума. Заложники с ужасом отползали от жертв. Толстенький инженер извивался в руках Руслана:

– Это не я! – кричал он. – Не на меня указали, вон на него!

С таким же успехом мышь могла бы урезонивать мышеловку.

– Еще четверо. Вон в углу.

Двое чеченцев схватили полную женщину в спецовке и старых разношенных кроссовках. Мужчина, сидевший рядом с ней, упал на колени.

– Она моя жена, – закричал он, – вы не можете!

– Хорошо, – сказал Маирбек, – я расстреляю вас вместе.

Людей за шиворот подтаскивали к стене, и они падали там, как мешки с мукой. «Господи! Они же убьют их на наших глазах!» – вдруг понял Карневич. В следующую секунду Маирбек перешагнул через лежавшего рядом Мишина и схватил за шиворот Карневича:

– Вставай.

«Но постойте, – вспыхнуло в голове Сергея, – они же не могут, вот так… Я вообще американский гражданин!» Он открыл было рот, но тут же понял, что чеченцам совершенно все равно: американец ли директор, мужчина, женщина… Разве когда вы травите тараканов, вы спрашиваете у них паспорт?

– Халид, отпусти этих людей.

Зал замер. Карневич задрал голову, пытаясь разглядеть, откуда идет этот спокойный голос.

Наверху, над мазутовозами и боевиками, на отметке пять и восемь, стоял Данила Баров.

Черт его знает, как он успел туда залезть во время всеобщей суматохи, – видимо, чеченцы были слишком увлечены охотой на заложников и контролировали в этот момент только выходы из зала, не ожидая, что кто-то полезет наверх: туда, где выхода никакого не было, а были лишь железные сетки лестниц и переходов, делавшие из человека превосходную мишень.

Так или иначе, Баров стоял на самом краю решетчатой площадки, в шести метрах над полом, там, где когда-то к генераторам шли чугунные трубы. Теперь генераторов не было, и труб тоже, и вместо ограждения на площадке ничего не было, кроме обрывков перил и какой-то железной петли, за которую и держался москвич.

– Халид, отпусти этих людей. И я заплачу тебе миллион долларов за каждого. Пятьдесят миллионов долларов, Халид.

Хасаев по-прежнему стоял, сложив руки на груди. Стволы в руках сопровождавших его боевиков выцеливали Барова. Целиться в такую мишень было одно удовольствие.

– Иди вниз, Данила Александрович. Ты заплатишь эти деньги и так. За собственную шкуру.

– Нет, Халид. Я не заплачу. Здесь шесть метров и бетон вместо пола. Отпусти этих людей, иначе я умру вместе с ними.

Данила слегка покачнулся, балансируя на самом краю площадки, и поспешно сжал рукой подвернувшийся обломок перил. Халид расхохотался:

– Ты вздумал пугать меня, Данила? Ты такое же мясо, как они.

– Для того, кто считает людей мясом, я гораздо более ценная вырезка. Я еще нужен тебе. Ты слишком хороший шахматист, Халид, чтобы жертвовать ферзем в миттельшпиле.

Темное пространство машинного зала вокруг Барова кружилось вместе с его головой. Пальцы были словно из ваты. На висках блестел холодный пот. Баров очень боялся, что сейчас поскользнется и полетит вниз, но еще больше он боялся, что у него не хватит духа выполнить свою угрозу.

Халид смотрел на Барова, и зрачок его был как крестик прицела. Потом взгляд его на мгновение сместился чуть дальше, и Халид, выхватывая из-за пояса десантный нож, шагнул к стене, возле которой скорчились смертники.

Шаг – и лезвие ножа уперлось в шею стоящей на коленях заложницы. Сорокалетняя женщина отчаянно закричала.

– Как тебя зовут? – спросил Халид.

– Я Надя. Надя Васильева, о господи, отпустите, у меня… дети…

– Ты кем работаешь?

– Я… оператор установки ароматизации.

– И много ты зарабатываешь?

– Пять тысяч четыреста семьдесят, но это с налогами, а так, когда вычитают…