Сергей Зверев - Гладиатор в погонах

От автостанции на такси Максим доехал до железнодорожного вокзала. Здесь тоже повезло. Поезд на Анкару отходил через час. На последние деньги купил самый дешевый билет и вскоре уже сидел в вагоне и жевал лаваш, размышляя, что такая удача, как всегда, подозрительна.

Но думать о плохом не хотелось. «Завтра к обеду буду в Анкаре и сразу же пойду в посольство». С этой приятной мыслью он откинул спинку кресла и мгновенно заснул.

Предчувствие не обмануло Максима. Он проснулся, когда в вагоне было уже светло: солнце заглядывало в окна и освещало тревожные лица пассажиров. Это были в основном крестьяне, студенты и молодые мужчины с неопределенным социальным статусом и профессией. Все говорили тихо и тревожно.

Максим прислушался к разговору сидящих впереди мужчин, но ничего не понял, так как с турецким языком он столкнулся впервые. В их разговоре несколько раз промелькнули слова «Анкара» и «дарбе».

Он покосился на соседа, молодого турка лет семнадцати, который сидел в наушниках и кивал головой, видимо, в такт музыке.

– Извините, – спросил Максим по-английски, дотрагиваясь до руки соседа. Тот снял с одного уха наушник, – вы говорите по-английски?

– О да! – охотно подтвердил юноша.

– Вы не знаете, что произошло и что такое «дарбе»?

– А-а, «дарбе» – это «переворот». Говорят, в Анкаре произошел какой-то путч.

– Какой путч?

– Я не знаю. Какие-то военные… – Молодой человек снова надел наушник и погрузился в свою стихию.

Видимо, музыка его интересовала гораздо больше, чем политические события в родной стране. «Все закономерно, – подумал Максим, – трон под Эрдоганом давно шатается. Но лично мне это не нравится».

Он вышел в тамбур. Двое турков-месхетинцев с большими баулами курили и беседовали. Они говорили, видимо, о своих коммерческих делах, но и в их беседе тоже проскользнуло слово «дарбе». «М-да, – внутренне усмехнулся Максим, – начинаю изучать турецкий язык». Вернулся на свое место.

Поезд, дергаясь на стрелках, медленно подходил к столичному железнодорожному вокзалу. Максим выглянул в окно. Приближающийся перрон был совершенно безлюдный. «Странно, – подумал Максим, – здесь что-то не так».

Неожиданно по поездному радио передали какое-то объявление. Максим напрягся. Единственное, что он понял: пассажиров просят сохранять спокойствие. Мужской голос повторил это же объявление и на «родном» английском. Голос сообщил, что в связи с попыткой переворота в Анкаре введено чрезвычайное положение, пассажиры поезда должны предъявить документы, удостоверяющие личность, а их багаж будет досматриваться.

«Черт! – мысленно ругнулся Максим. – Ну что за засранцы, устроили путч именно к моему приезду!»

Поезд остановился, пассажиры потянулись на выход. Максим выглянул в окно. На перроне, у выхода из вагона, стояли двое полицейских и еще двое в штатском. Хреново! Он пошел в сторону нерабочего тамбура. Открыл дверь, в тамбуре тоже стоял полицейский. Он что-то сказал Максиму по-турецки и указал в противоположный конец вагона.

Максим закрыл дверь. Прошел обратно. Голова бешено работала. Обернулся – вагон был почти пустой, выходили последние пассажиры. Взгляд упал на приоткрытое окно. Максим до упора опустил раму вниз. Примерился: пролезу! Встал на сиденье, протиснулся через окно и спрыгнул на землю. Быстро пошел между двумя составами в конец поезда. Уже у последнего вагона перед ним словно из-под земли вырос полицейский с автоматом. Сзади послышался шум. Иконников обернулся: его догонял второй полицейский.

– Документы! – потребовал полицейский по-английски, опустил ствол автомата и протянул к Максиму руку. Одновременно в спину беглецу уперся ствол другого автомата.

Максим начал прокручивать сценарий возможных событий: «Разворот на девяносто градусов, правой рукой выбиваю автомат у заднего, левой ногой – в пах переднему и – ноги в руки. Нет, – Максим отверг авантюрный вариант, – все здание наверняка оцеплено, а я местности не знаю».

– У меня нет документов, – улыбаясь, сообщил на английском Максим.

– Пошли. – Первый полицейский повернулся, приглашая нарушителя следовать за ним, второй подтолкнул Иконникова в спину автоматом.

Его запихнули в автозак, где уже сидели несколько человек. Везли недолго. Потом всех выгрузили на тюремном дворе и рассортировали по открытым камерам, находившимся тут же. В камере, куда попал Максим, сидели человек десять: турки, сирийцы, курды. Половина из них были с бородами. Максим, войдя в камеру, поздоровался. Никто не ответил на приветствие. Только один мужчина хмуро посмотрел на него и что-то буркнул.