Сергей Зверев - Гладиатор в погонах

– Выходи ко мне. – Максим пригласил мальчика к себе. Тот вышел из группы. – Попробуй, повтори за мной, – попросил он подростка. Тот встал за Максимом. – Пошли.

Мударрес и ученик пошли гуськом, приседая и делая широкие шаги.

– А теперь быстро! – приказал Максим и увеличил скорость передвижения. Через несколько секунд он услышал за своей спиной смех. Обернулся – подросток-курд лежал на земле. По-видимому, упал, потеряв равновесие.

Максим подошел к нему:

– А вот теперь ты – легкая добыча для противника, – помог ему встать, – иди в строй.

– Ну, теперь вы поняли? – Максим повернулся к ученикам. – Всем встать в цепочку друг за другом и начали ходить вокруг меня.

Подростки выполнили приказание Мударреса: пошли гуськом друг за другом. «Быстрее!» – приказал Максим. Они пошли быстрее. Двое из них при этом упали, потеряв равновесие. «Медленнее!» – приказал Максим. Пошли медленнее, уже тяжело дыша. «Стоять! На одной полусогнутой ноге! – приказал Максим. – Теперь приседать на одной ноге. Не падать! Приседать, приседать! Абдель, молодец!»

Через пятнадцать минут Максим сделал перерыв в занятии.

– Теперь понятно, что такое ходьба по-петушиному? – спросил он подростков.

– Мударрес, а драться мы тоже будем по-петушиному? – ехидно поинтересовался смуглый сириец.

– Вообще-то, петухи являются самыми смелыми и упорными бойцами среди животного мира. Защищая свое семейство, они могут нападать на более сильного противника, они никогда не сбегают с поля боя. В драке они никогда не сдаются. А вы будете драться как гладиаторы.

– Как в Риме? – восхищенно воскликнул Абдель.

– Да, как гладиаторы Древнего Рима. А теперь прыжки, всем встать в строй, – приказал Максим.

Занятие продолжилось. Череп сидел и невозмутимо наблюдал за учебным процессом.

Ингрид специальным тесаком сечет вареную пшеницу в корыте из лиственницы. Работа непривычная, и она уже натерла мозоль. На обед господину надо приготовить бургуль, разновидность пшеничной каши. Господин – это Саладдин, так его называют в доме. Она живет в его доме на окраине города Эс-Сауре уже два месяца. Что за город, она не знает, так как живет за высоким забором, на улицу ее не выпускают.

Господин появляется в доме редко, всем хозяйством в доме заправляет его старшая жена, Севиль. Это полная тридцатипятилетняя ассирийка, с властным лицом и характером диктатора. Саладдин, когда привез Ингрид в свой дом, сказал ей: «Когда меня нет, подчиняешься ей. Если она будет тобой недовольна, тебе будет плохо». Как будет плохо, он не объяснил, зато Севиль объяснила: «Тебя запрут в подвале дома, а там полно крыс». Только от одной мысли о такой перспективе у Ингрид стынет кровь в жилах.

Вторая жена Саладдина – Айна, узбечка. Молоденькая девушка, двадцать лет, беременна. Как Айна стала женой Саладдина, Ингрид не знает, девушка не говорит ни по-немецки, ни по-английски, а Ингрид не говорит по-арабски. Но относится она к Ингрид дружелюбно. Не кричит на нее, старается, насколько это возможно в ее положении, помочь. Всю черновую работу Севиль свалила на нее, на Ингрид. Сама Севиль занимается своими детьми, девочками, такими же толстыми и капризными, но больше спит или смотрит телевизор.

Формально статус Ингрид в доме Саладдина – пленная, но используют ее здесь как рабыню-домработницу, разве что не наказывают физически.

На кухню вошла Севиль. Взгляд надменный, губы сжаты. Подошла к корыту. Попробовала на ощупь посеченную пшеницу: «Хватит. Сейчас разделай курицу. Сделаем для господина джадж махши». Джадж махши – это курица, запеченная с рисовой начинкой и орехами, – любимое блюдо Саладдина. Однажды Ингрид попробовала его. Вкусно. Вообще, сирийская кухня своеобразная и очень вкусная, в ней много мяса, фруктов и орехов.

– К бургулю промой изюм, а потом помоешь пол в доме, – приказала Севиль и повернулась на выход.

– А что мне поесть? – не вытерпела Ингрид. – Я с утра ничего не ела.

– Вон там, в чашке, хобз. Ешь. – Севиль величественно покинула кухню.

Хобз – это ячменные пресные лепешки. Их дают, как правило, нищим на улице. Ингрид со злости бросила принесенную курицу в раковину. Подошла к окну, стала вытирать руки полотенцем и смотреть во двор, где гуляли куры и козы. Слезы сами брызнули из глаз. От бессилия и безнадежности.

Саладдин сказал ей, что получит за нее выкуп. Поэтому она дала ему все координаты своих родителей и своего руководства в студии. Сколько он просит денег за нее, она не знает, но наверняка сумма немаленькая. Руководство телеканала денег на выкуп не наскребет. Единственная надежда на то, что ее коллеги и друзья поднимут информационную волну. И таким способом наберут необходимую сумму. В конце концов, впервые берут в плен немецкую журналистку. Резонанс на медийном поле большой.