Евгений Сухов - Я – вор в законе

– Останови вот здесь, – сказал Варяг и, расплатившись с шофером, вышел из машины.

Варяг не сразу зашел в подъезд. Раскурил сигарету. Осмотрелся. Вокруг никого.

Подруга Светланы жила на втором этаже, сразу направо. Варяг поднялся и, поколебавшись секунду, нажал на звонок. Долго никто не отзывался, а потом из-за двери раздался встревоженный голос:

– Вам кого?

Это была Света. Она разглядывала его в глазок и не узнавала.

– Откройте, пожалуйста… я от Владислава.

И тут до Варяга дошло, что он изменился не только внешне, другим стал даже голос.

Он почти физически почувствовал то замешательство, которое сейчас происходило за дверью. Прошло тридцать секунд, минута, и дверь нехотя распахнулась.

Перед ним стояла Света. Именно такой он увидел ее тогда в вагоне, такая же роскошная и красивая.

– Вы от Владика? Что он хотел передать?

– Может быть, в комнату пройдем? – улыбнулся Варяг.

Он вдруг почувствовал к себе неприязнь за то, что произошло в ресторане. Таким женщинам не изменяют, влюбившись однажды, берегут всю жизнь.

Варяг заметил в ее лице оттенок легкого замешательства. Может, она догадалась, кто перед ней стоит? Но уже в следующую секунду Светлана приветливо произнесла:

– Проходите, – и, когда Варяг перешагнул порог, она внимательно посмотрела на гостя. – Вы что-то хотели передать от него? Письмо?

Выходит, не шутил Ангел, когда сказал, что теперь его родная мать не узнает.

– Ты меня не узнаешь?

– Простите… нет. Мы с вами не встречались.

– Я же Владик, Светка. Да всмотрись ты в меня получше. Или я так безнадежно сдал за эти месяцы, что сам на себя перестал быть похож?

– Господи! Что же они с тобой сделали! – совсем по-деревенски всплеснула руками Светка и уже в следующее мгновение бросилась к нему на шею. – А я-то, как увидела тебя, сразу подумала, что больно на Владика похож. И на руки твои посмотрела: ладони вроде бы твои… – она вытирала льющиеся потоком слезы о колючие щеки Варяга, – только пальцы белые… Ну пойдем в комнату, чего в коридоре стоять, да и дверь прикрыть надо.

Она была такой соблазнительной, что Варягу до дрожи вдруг захотелось взять ее здесь же, в тесном коридорчике, как когда-то там, в вагоне. И она, словно почувствовав в нем желание, прижалась еще теснее. Чего не хватало, так это слов: «Ну бери меня! Бери! Я вся твоя!»

– Ты ведь меня напугал очень, когда позвонил. Сказал, чтобы я уезжала со своей квартиры, а ведь я даже родителей не предупредила. Они, наверное, с ума сходят, – лепетала Светка наивно. – Ты навсегда, Владислав? Я устала за тобой ездить то в Пермь, то в Воркуту. И все это только из-за нескольких свиданий. Я уже стала забывать, что я москвичка. Ты знаешь, сколько я прожила в Воркуте?

– Знаю, три года.

– Вот видишь. Так что же все-таки произошло?

– Многое, – с трудом освободился Варяг от объятий. – Попробуй не выходить из этой квартиры хотя бы полгода, я не знаю, как все может сложиться дальше, но, возможно, все и обойдется. Я не исключаю того, что стал болезненно мнителен. На, возьми деньги, дашь своей подруге, чтобы не обижалась. Я буду сюда приходить, только так мы сможем видеться, – достал Варяг из кармана толстую пачку купюр. – Только, ради Бога, ничего у меня не спрашивай. Наступит тот день, когда я тебе расскажу все сам, но дело серьезное для нас обоих.

– Как долго ты еще будешь здесь оставаться?

Света щадила его, и Варяг понимал это. Она хотела сказать нечто иное: «Когда ты снова вернешься на зону? Ведь ты вор в законе, а у вас свои правила, и если верить твоим словам, то именно там у тебя настоящая работа». Спасибо ей за то, что сумела подобрать нужные слова.

– В лагерь я никогда не вернусь, – сказал он.

Она прикрыла ладонью рот, и слезы еще быстрее побежали по ее щекам.

– Ну вот, – улыбнулся он, прижав ее к себе. – Вас, женщин, не поймешь. В зону ухожу – плачет. Не хожу в зону – тоже плачет.

Отстранившись, он посмотрел в ее заплаканные глаза. Ему и самому не верилось, что это она, Светлана, стоит перед ним – любимая, желанная…

Варяг сжал ладонями ее лицо и поцеловал.

– Скажи, что я могу для тебя сделать? Может, что-нибудь особенное? – спросила она.

– Пойдем в постель. Особенное сделаю тебе я.

Он целовал ее. Сначала груди, потом живот. Он не торопился. Нежный золотистый пушок, различимый только на самом близком расстоянии, казалось, подрагивал от возбуждения. Он пил ее, вкушал ее, обонял и наслаждался. Драгоценная его женщина! Божественный животик с аккуратным, западающим внутрь пупком… Он пульсировал, толкался, стремился заполучить его поцелуй. Она постанывала… Ее тело благодарно отвечало на ласку. Это хорошо! Внизу живота, где жесткие волоски щекотали нос, он ощутил горьковатый запах тополиной почки. Он всегда любил этот аромат ранней весны. Зарывшись в Светланину пахучую кудрявость, он различил множество запахов – ее любимых духов, чуть-чуть запах пота, чуть-чуть запах хорька и еще чего-то неясного.