Евгений Сухов - Я – вор в законе

Он вдруг расхохотался. Ирина обиженно спросила:

– Ты чего?

– Какая ты… забияка.

Она фыркнула, потом тоже рассмеялась:

– Я всегда такой была. В школе вечно с синяками ходила… А ты?

– Что – я?

– Ты – забияка?

Он задумался.

– Пожалуй.

Он даже залюбовался теперь девушкой. Она была совсем другая, живая, что ли. Сидела, поджав ноги, на кушетке и хохотала сама над собой, как девчонка.

– Иди сюда, – вдруг позвал Варяг.

Она, продолжая улыбаться, встала с дивана и, смешно прихрамывая на своих длинных ногах, подошла к нему. Снова фыркнула, пояснив:

– Отсидела ногу.

– Какую? – заинтересовался он.

– Левую.

– Ну, давай сюда свою бедную ногу, сейчас мы ее приведем в порядок.

Он осторожно снял с нее чулки с кружевами наверху и прикоснулся пальцами к шелковистой коже ноги.

– Здесь чувствуешь? – напустив на себя строгость врача, спрашивал он. – А здесь?

– Чувствую… – отзывалась она, и голос ее становился все тише. – И здесь чувствую.

Он слышал, как сбивается ее дыхание, его руки двигались все смелее. Одним движением девушка скинула платье, и он увидел, что под ним на ней надеты только черные узкие трусики. Глядя на ее вздрагивающий плоский живот, торчащие вверх тугие груди с затвердевшими горошинами сосков, Варяг почувствовал, как долго сдерживаемое желание заставляет его тело напрягаться. Почти грубо схватив ее за волосы, он притянул девушку к себе и припал губами к ее горячему рту.

Медведь внимательно слушал Ангела. Первая часть операции прошла именно так, как они задумывали. Медведь сосредоточенно рассматривал фотографию Варяга и не узнавал его. Это был совершенно другой человек.

– У него остались на лице шрамы?

– Честно говоря, я этого не заметил, – отвечал Ангел. – Доктор сказал, что останется один под подбородком, но он практически не будет виден.

– Это хорошо. Особые приметы ему совершенно не нужны. Наколки вывели?

– Все перстни на его пальцах вывели. Не осталось даже точки, но доктор сказал, что с наколкой вора в законе Варяг расставаться не захотел. Он убедил его, что наколки не будет видно даже в том случае, если он расстегнет на рубашке верхние пуговицы. Доктор звонил. Я согласился.

Медведь улыбнулся. Ему определенно этот парень нравился все больше. Если он и посмел ослушаться, то только потому, что не хотел нарушать воровской кодекс, который был для него превыше любой молитвы. Да, им нужен именно такой человек.

– Как обстоят дела с его кралей?

– Она исчезла. Мои люди искали ее у родственников, подруг, но так и не нашли.

– Не забывайте, что одна маленькая оплошность может стоить большого дела.

– Мы помним об этом, поэтому ни на минуту не прекращаем поиски.

– Естественно, об этом не должен догадываться Варяг, иначе мы не сможем убедить его работать дальше. Все должно выглядеть естественным: она должна отравиться грибами, попасть под поезд. Думаю, здесь мне не нужно будет вас инструктировать.

Медведь не любил менять свою обстановку, поэтому годами в его комнате были одни и те же кресла, картины на стенах, казалось, что даже бутылки в баре стояли на своих местах. Однако Ангел знал, что это не так: его коллекция пополнялась постоянно и включала в себя лучшие напитки мира. Но все знали, что из этого огромного количества напитков Медведь предпочитал только «Русскую водку».

– Ее не мог предупредить сам Варяг?

Этот вопрос походил на приговор, и Ангел догадался, что сейчас в своих руках он держит судьбу Варяга. Его жизнь, что тростинка, нажал пальцами, она и обломилась.

– Едва ли! – убежденно отвечал Ангел. – Все это время я находился с ним неотлучно. В больнице его тоже пасли. Думаю, она просто куда-то уехала и скоро должна вернуться. Нужно немного обождать.

– Дождитесь ее обязательно.

– И еще… – Ангел помялся. – Медведь, наш Семен вообразил себя королем московских рынков. Он перестал отдавать в общак деньги.

– Ты не знаешь, Ангел, зачем ему столько денег? Он что, хочет иметь золотой унитаз или оклеить деньгами свой особняк? А ему не кажется, что если он так себя будет вести, то ему не потребуется денег вообще?

Семен не входил в число пятнадцати, но он был виднейшим вором, поэтому межрегиональный сходняк и доверил ему контролировать рынки. Однако здесь возникала опасность, что с его исчезновением часть рынков захочет выйти из повиновения и станет требовать автономию, слишком много в последнее время примешалось кавказских элементов. А они все настойчивее заявляют о себе. И надо отдать им должное: парни они дерзкие, клятву дают на кинжале и хлебе. А такую клятву нарушить невозможно. На обуздание рынков потребуется потом куда больше сил. Все это Медведь просчитал мгновенно. По-своему Семен незаменимый человек: он умел ладить с торговцами, кому улыбнется, а кому и пригрозит. Бывало и так, что строптивца заталкивали в машину, а потом уже не находили. Рынок – он и есть рынок. Кого здесь только не встретишь, конечно, в основном южане, но вот именно они и стояли за Семена горой. Для прикрытия он держал на одном из рынков сапожную мастерскую, где вместе с ним работали два кавказца, и трудно было поверить, что любезные сапожники, всегда находящие несколько приятных словечек для смазливых девушек, – воры, перед чьим авторитетом склоняются даже самые непокорные. Медведь продолжал: