Борис Майнаев - Тигр в стоге сена

Прекрасное – культура, история, искусство – служит опорой души народа. Сломав его, разбив, разметав, Ленин и его последователи разрушили фундамент государства, его устои, заставляющие людей биться и отдавать за родину жизнь. На изгаженном, вытоптанном месте не вырастет любви к своему народу, своему прошлому, воинского мужества и гражданской доблести. Забыв о своем славном прошлом, народ обращается в толпу оборванцев, жаждущих лишь набить брюхо! Это он, теряя накопленное веками богатство души, уже почти превратил свою страну в огромную свалку мерзости и запустения. Это он из культурного и высокообразованного русского народа почти переродился в полууголовный сброд, который даже народные песни поет на лагерный лад. А сейчас, этот уголовный фольклор, подменивший культуру великого народа, активно пытаются разбавить западной массовой культуры, рассчитанной на простых пожирателей, плодящуюся амебу, в которую пытаются превратить русский народ всякие партийные лидеры.

Но с другой стороны, если народ уже сознает себя народом, то черные раны на его прекрасной земле укрепляют его ненависть и ярость в боях с захватчиками. Лицезрение поругания укрепляет душу народа только в том случае, если народ, сотворивший красоту своей земли, накопивший прекрасное, понимает, чего он лишился! Если понимает! Как это ни горько сознавать, но сама история не дала бывшему советскому народу времени на то, чтобы понять что же он есть, ощутить себя носителем вековых традиций. И если сейчас бросить его в новый концлагерь, то он уже никогда не поднимется с колен и может раствориться среди других народов планеты, как это произошло с вавилонянами, египтянами, ассирийцами.

Евреев сохранила в веках всеобщая ненависть. Они не могли слиться с теми, кто из столетия в столетие боялся и ненавидил их. Не могли, хотя бы, из гордости, из уважения к самим себе. Евреи, презиравшие своих гонителей, никак не могли опуститься до того, чтобы слиться с ними. Они брали язык, носили одежду народа, рядом с которым жили, но никогда не меняли свою душу на жизнь. Страдающая и помнящая свою историю, свою культуру душа еврейского народа помогла ему выжить. А кто и что поможет русским, кто даст им возможность возвыситься до высот, с которых их сбросил интернациональный и безродный сброд, захвативший власть в семнадцатом году?!

Чабанов остановился и, скрипнув зубами, повернулся к Приходько.

– Мы не можем позволить этим полубандитам, полугенералам загнать Русь обратно в удмуртские болота. Надо показать этому бесхребетному президенту, что о его хитрости знает мир. Кроме того, сейчас мы можем поставить на господина-товарища Ельцина. Он из ненависти к бывшему своему лидеру и желания властвовать – перевернет горы. У вас есть связи и выходы на Клинтона или Тетчер?

– Да, – глаза Станислава Николаевича заледенели и превратились в два пушечных жерла.

– Надо немедленно передать им всю имеющуюся у вас информацию. Только так мы сможем сохранить это движение. Мне очень хочется думать, что страна идет вперед, но даже, если это не совсем так, то возврат назад, убьет душу русского народа, окончательно подорвав в нем веру в свои силы.

Приходько молчал. Сегодня на рассвете его разбудил один из осведомителей, работавший высокопоставленным чиновником в министерстве иностранных дел и рассказал о том, что задумано создание Госкомитета по Чрезвычайному Положению. После этого Станислав Николаевич извелся. Впервые он не знал, что делать. Возврат к Союзу мог быть и его возвратом к прежней должности во внешней разведке, возвратом к мечте о генеральских лампасах и высокому положению в огромном государстве. Но с другой стороны он понимал, что в нынешней обстановке это чревато отступлением назад и, может быть, до самого тридцать седьмого года. В этом случае никто не мог гарантировать ему не только возвращение полковничьих погон, но и нормальной жизни. Он помнил с каким выражением ужаса и омерзения на лице говорил о репрессиях тридцатых годов его отец, чудом переживший их в крохотной деревеньке за Уралом. Все нынешнее утро Приходько провел в разговорах, телефонных звонках, ведя полунамеком беседы со своими бывшими сослуживцами, знакомыми чиновниками из ЦК и правительства, пытаясь выяснить их отношение к грядущенму перевороту, чтобы самому прийти к окончательному решению, но все они сами не знали к какому берегу пристать. И вот сейчас, после трех минут раздумий, Чабанов предлагает ему сделать ставку на Ельцина и дальнейший развал страны.