Николай Стариков - Громовые степи

— Я не знаю ваших задач, — сказал в заключение майор, — но советую, старший лейтенант, поторопиться с отходом. Скоро тут будет жарко, немцы быстро разберутся в обстановке.

— Товарищ майор, — обратился Сергей к штабному командиру.

— Войска идут монолитной колонной. Это же хорошая мишень для бомбардировщиков.

— Пока немцы сообразят, что к чему, мы уже будем на новом рубеже. На это и рассчитываем.

К вечеру рота Бодрова вышла на выбранный командиром промежуточный рубеж. Это была степная речушка, узкая и мелкая. Так себе препятствие. Если хорошо разбежаться, перепрыгнуть можно. Но все-таки водная преграда: на автомашине и танке с ходу не преодолеешь. В пойме тихо, прохладно, влажный воздух. Высоко над водной гладью бесшумно носятся стрижи. Вьется мошка.

Неожиданными оказались результаты незапланированных проверок в пути следования мест возможного укрытия враждебного и преступного элемента. Ординарец поливал водой из ведра на спину командира, когда от взводов под конвоем стали прибывать задержанные. Кого тут только не было: мужчины и женщины, старики и дети. А из первого взвода доставили трех диверсантов с радиостанциями, вещевыми мешками с продуктами и боеприпасами. Один из них оказался молдаванином, а два других латышами. Среди задержанных были пять красноармейцев, шесть заключенных, бежавших из лагерей, трое молодых людей без документов, которые ничего путного не могли сказать о причине нахождения в овраге.

С женщинами, детьми и стариками командир роты и его заместитель разобрались быстро. Все они колхозники из окружающих сел, друг друга знают в лицо и по совместной работе. Колхозников отправили в тыл на первой остановленной автомашине.

— Плохо, — сокрушается Шведов, — колхозники вообще не имеют документов, этим кто угодно воспользуется.

Трое молодых людей признались, что спрятались в овраге от призыва в армию и теперь раскаиваются.

— Раскаиваться они раскаиваются, а что с ними делать дальше? — недоумевал командир роты.

— Давайте их отпустим, совсем зеленые ведь.

— Но они же преступники. По закону военного времени их могут расстрелять в любом особом отделе.

— Жалко, конечно, ребята неплохие.

— А диверсанты, надо думать, не ожидают для себя благополучного исхода, — рассказывал Сергей своему заместителю. — Признались, что заброшены к нам под видом беженцев для подрыва мостов, автомашин с грузами и бойцами, усиления паники на переправах, нападения на мелкие группы красноармейцев и сбора сведений о передвижении войск. Латыши — бывшие «айзсарги». Когда наши войска покидали Ригу, они стреляли бойцам в спину. А этот молдаванин шел тогда в колонне. Нынешние его напарники стреляли и в него. Он потом добровольно переметнулся к немцам.

В ходе опроса задержанных красноармейцев выяснилось, что все они проживали до войны в оккупированных областях Украины. Больше воевать они не намерены. «Все равно немцев победить нельзя, — в один голос твердили задержанные, — а семью кормить некому».

— Все как один красномордые, здоровые, — рассуждает вслух Шведов. — Полицаи из таких хорошие получатся.

— А как с ними поступить? Сколько ни останавливал автомашин, никто из особого отдела или военной прокуратуры не попадается, — сокрушался командир. — На ночь надо выставлять усиленную охрану, а то разбегутся да еще бед наделают.

Как ласковую музыку восприняли командиры тарахтение приближающегося мотоцикла комбата. Весь день не было слышно его «указаний», а теперь он появился в тот самый момент, когда позарез нужен!

Потных одобрил действия роты по поиску враждебного и преступного элемента при отходе, сказал, что сам мало решает конкретную обстановку, но дал распоряжение: организовать службу заграждения на этом рубеже ровно на сутки, а завтра с закатом солнца отойти еще километров на пятнадцать. «Там должна быть речка».

Быстро он разобрался и с задержанными. Диверсантов приказал расстрелять, а за дезертирами обещал прислать автомашину из особого отдела какой-либо дивизии.

Расстреливать диверсантов желающих не нашлось. Майор взял автомат и перестрелял их там, где они сидели.

— Я бы этих «украинцев» тоже перестрелял, хотя сам украинец, так их разэтак, — зло выругался он. — Но лучше пусть это сделает какой-нибудь «особняк» в назидание другим. А молокососов-уклонистов передайте в распоряжение любого штаба полка как призывников. Если машина за дезертирами не придет, а обстановка осложнится, все они должны быть расстреляны, молокососов заберешь с собой.