Владимир Бабенко - Хозяйка северных морей

Кто сказал, что командующие флотом не улыбаются?

А если тебе всего тридцать пять и всё Заполярье на твоих плечах. Тут не до смеха.

А улыбаться? Можно! Только чему?

***

Август сорок первого был жарким, солнце светило, как оглашённое и ни одного дождя, а вот за час до полуночи небо затянуло чёрными грозовыми тучами, пошёл мелкий и противный дождь, а вот волнения на море не было. Полный штиль.

—Везёт лейтенанту, погода лучше и не нужно, – Платов вместе с командующим напряжённо всматривались в водную гладь Кольского залива, находясь на наблюдательном пункте, на самой верхотуре сопки.

—Не каркай, – парировал адмирал, – у самого сердце не на месте.

Здесь же был и «москвич», товарищ их органов был далеко не дурак и всё понимал: «Если, что то пойдёт не так, то с него тоже спросят, может, даже больше чем с флотских».

Куксенко, как и положено комдиву, принял рапорт Малышева, пожал руку и неожиданно спросил:

—Серёга, а как ты к поросю относишься?

—В каком смысле, – не понял лейтенант, потому что думал о предстоящем выходе, а уж не о какой-то там свинье.

—Адмирал пообещал, что когда вернётесь, он пришлёт в подарок, жареного поросёнка.

Комдив мечтательно потянул носом воздух, представляя запах жареного порося.

—А водка будет? – деловым тоном поинтересовался боцман.

—Фадеич, кончай трёп. Водки не будет, будет спирт. Давай быстро на борт. Время.

Малышев в момент привёл в должное состояние разыгравшиеся фантазии боцмана.

Фадеич был, в общем-то, мужик неплохой, вот только трепач знатный. Мог часами заливать, без зазрения совести. Все, кто его слушал, понимали, что он врёт, но врал Карнаухов красиво, задушевно и совсем без злобы.

—Ну, бывай командир, нам пора. Боцман поднять якорь. Отдать концы. Стёпа заводи моторы.

Рокот прогреваемых двигателей поплыл над поверхностью залива. Дождь усилился, превратившись в сплошную пелену. Катер выходил на старт. До начала минного огорода оставались считаные десятки метров.

– Полный вперёд, – Малышев стоял сам у манипуляторов и по привычке отдавал сам себе команды и сам же их и выполнял.

Ручка газа плавно пошла вверх, и обороты вышли на предел.

– Форсаж.

Стрелка тахометра качнувшись, упёрлась с ограничительную планку. Нос катера поднялся над водной поверхностью, и он сам в пене и брызгах, рассекая морскую гладь пролива, рванулся к выходу как обезумевший джин из пивной бутылки, в которую случайно плеснули первач.

За кормой грохнуло раз, потом ещё раз, ещё и ещё – мины рвались, чётко отмечая место, где был катер несколько мгновений назад.

От такого грохота и воя моторов, работающих на форсаже – на пределе своих сил, проснулась бы вся преисподняя, а не только фрицы на эсминцах.

Но тут ожили батареи на сопках и море залива закипело от железа, мины уже рвались повсюду, а Куксенко выведя катера на рейд врубил моторы на полную мощь.

Разобраться в этом гвалте и шуме было трудно, но это только первые мгновения, а потом немцы разберутся и все расставят по полочкам, но важны были именно эти первые мгновения и, похоже, Малышев их выиграл.

Катер прошёл минное поле и направился к выходу в Океан и в этот момент госпожа Удача, вильнув попкой, удрала по своим, только ей самой ведомым делам, оставив Сергея одного.

Дождь прекратился, тучи разлетелись, а луна засияла во всей своей красе, осветив водную гладь, получше любого фонаря.

Выход из пролива перегораживали два, рядом стоящих эсминца, и они прекрасно видели русский катер. Хищные орудия уже опускали свои хоботы, готовясь плюнуть свинцом и сталью.

Настал Момент Истины. Немцы тоже умели читать лоцию, и они прекрасно знали, что единственный фарватер проходит по проливу Торос. А вот между островами, что справа – мель и пройти её невозможно.

А вот сразу за мелководьем глубина, скалы полукругом – идеальное место для засады, ежели, кто попытается выйти из залива.

Но всё это правильно для тех, кто «понаехали тут», а вот для местных, есть ещё и приливы с отливами, которые банку, если и не уберут, то точно притопить могут.

Для катера, что идёт на форсаже, с поднятым носом и ободранным, что та липка в лесу, мель не помеха вовсе.

А потому Серёга Малышев, круто переложив руль вправо и завалив катер набок, укрылся от огня фрицев, войдя в пролив.

Эсминцы его попросту потеряли из вида – слышать шум движков, они, конечно, слышали, но остров закрыл им всю видимость.

«А как же немецкий сторожевик, что в засаде стоял?» – спросите вы. И будете совершенно правы.