Александр Тамоников - Крымская пленница

Глеб уговаривал себя: теперь они поверили, что он погиб. Засады на дороге быть не должно. Он брел по еле видимой в полутьме полосе, спотыкался о камни. Темнота сгущалась, становилось прохладно, и Глеб пожалел, что выбросил покрывало. Горный кряж приблизился, но скальное царство не думало кончаться. Иногда он останавливался, садился на колени, включал зажигалку и осматривал дорогу в поисках следов. Следы были. Не так давно здесь проходили люди.

С наступлением темноты скорость передвижения упала до предела. Как-то незаметно стала подрастать растительность. Появлялась травка, пригорки, топорщились кустарники. Глеб ушел с дороги, вскарабкался на покатый холм, заросший травой, и со стоном повалился в мягкий ковер, вытянув ноги. Сон навалился мгновенно — он вскочил, затряс головой. Только не сейчас! Сделал, не вставая с колен, пару взбадривающих упражнений, затем высыпал на траву содержимое сумки. Сущие богатства — остатки воды, остатки сухарей и печенья, шоколадка, репеллент от кровососущих, а главное, пачка сигарет — самый ценный приз в нелегкий час. В кожаном футляре на самом дне обнаружилась примитивная аптечка — таблетки, перекись, мази от ожогов и нарывов, бинты с ватой. Он урчал от удовольствия, стаскивая с себя одежду. Окатился с ног до головы репеллентом — облегчение неимоверное, смазал перекисью расцарапанные места, пожертвовал немного воды, чтобы оттереть засохшую кровь, наглотался обезболивающих таблеток. Он делал все старательно и по плану. Продукты разделил на большую и маленькую кучки, последнюю съел, запил водой, оставив чуток в бутылке. После этого с наслаждением закурил. Вытянул ноги и дымил, закрывая огонек ладонями. За первой сигаретой поджег вторую. Утолил никотиновый голод, перевернулся на живот, начал осматривать северное и западное направления. Горы накрывала непроницаемая дымка. Рельефно выступали скалы — и чем дольше он в них всматривался, тем отчетливее они становились. Луны и звезд в этой местности не было — все прорехи в небе затянула мгла. Вертолеты «армии спасения» не летали, спецназ на парашютах не высаживался. И все же Глеб пристально всматривался в ночь, рассчитывая что-то увидеть…

И он увидел! Но не там, где рассчитывал, чуть севернее, ближе к перевалу между двумя горными шапками. Похоже, туда сворачивала дорога — банда не могла от нее отдалиться. На темно-фиолетовом фоне вился сизый дымок. Едва заметный — стоило усилий и терпения его обнаружить. Что-то блеснуло под дымком — костер! Видимо, в ямке развели, чтобы в глаза не бросался, но переборщили с растопкой — и пламя взвилось. Огонек исчез, но дымок остался. Он запомнил это место — за скалами, разбросанными «ковшом», как звезды Большой Медведицы. Ориентир — стреловидный «краеугольный» камень, торчащий в небо плохо заточенным карандашом. В тех местах проходила граница между растительными предгорьями и каменным царством долины.

Дымок похудел, укоротился, стал расползаться по ночному воздуху. Полностью удовлетворенный, Глеб снова перевернулся на спину, взялся за третью сигарету. Наручные часы с него не сняли. В них имелся будильник, и он завел их на два часа ночи, вряд ли бандиты выступят раньше. Пристроил сумку под голову. Долго ворочался, не мог уснуть, хотя еще недавно падал с ног и засыпал на ходу! Обычное дело: засыпаешь дольше, чем спишь! И все же уснул — приказал себе, расслабил тело и мозг. А когда ненавистный будильник подал сигнал к побудке, начались нечеловеческие муки: глаза не открывались, любое движение заставляло страдать. Ни есть, ни жить не хотелось. «Выдохся, сломался, капитан? — костерил он себя. — Хотя извини, нельзя сломать то, что не работает, турист ты хренов!»

Он шел по дороге, постепенно ускоряясь, приходя в чувство. Часть пути даже пробежал, вернул себе форму. Не все так плохо, как казалось. Памятная скала теперь была справа. Возвышалась на фоне загадочного крымского неба. Глеб ушел с дороги, начал осваивать каменистую местность. Скала торчала, как минарет, словно издевалась. Он погрузился в овраг, а когда тот сгладился, местность изменилась, подросла трава, стали появляться деревья — хвойные, небольшие, с толстыми извилистыми ветвями и плоскими, как будто срезанными бритвой, вершинами. Деревья сбегали по склону, на который он карабкался. Нюх еще остался — до него доносился слабый запах дыма, какая-то остаточная гарь. Он поднялся на покатую вершину, а дальше полз, прижимаясь к земле. Лес расступился, где-то поблизости журчал ручеек, и с приближением к нему журчание делалось громче. Запах продуктов сгорания тоже усилился.