Александр Тамоников - Крымская пленница

Потом они лежали, выжатые как лимон, и с изумлением смотрели на звезды, которые тоже смотрели на них с изумлением.

— Что я делаю… — потрясенно пробормотала Анюта, — А ведь в детстве была приличной девочкой…

— Это было нечто, — согласился Глеб. — Мне кажется, мы перешли все грани приличия.

— Да, стыдно, — призналась Анюта. — Теперь, как честная девушка, я просто обязана выйти за тебя замуж… — И засмеялась, чтобы не пугался раньше времени. — Прости меня, Глеб, на мне сегодня пыль крымских дорог и города Бахчисарая, в котором вторая достопримечательность после первой — большой цементный завод… Я чувствую себя, как обглоданная кошка…

Он молчал.

— Что-то не так? — Она приподнялась, стала отыскивать в темноте его смеющиеся глаза.

— Пытаюсь представить обглоданную кошку… А что касается грязи и пыли крымских дорог, то почему бы нам это не смыть?

Они сползли с камней, под которыми тянулась прибрежная тропа, и с наслаждением бросились в море, смывая пот. Обнимались в воде, целовались. Лежали в ласковой волне у самого берега, гладили друг дружку. Это было райское наслаждение.

Отфыркиваясь, вылезли на берег и снова забрались на свою площадку, где ворохом валялась их одежда. Анюта подложила под голову подушку и засмеялась, когда Глеб с торжественным видом извлек из сумки шампанское и недоеденную пачку печенья. О хрустальных фужерах он как-то не позаботился. Даже одноразовых стаканчиков не было! Но остальные признаки романтического вечера были налицо. Они пили шампанское из горлышка, шутили. Кружилась голова от алкоголя и избытка свежего воздуха.

Было хорошо. Но так плохо, что все хорошее быстро кончается! Опустела бутылка с вполне приличным игристым напитком. Анюта заползла ему под мышку, он укрыл их обоих простыней, выделил ей часть подушки.

— Спать хочу, Глебушка… — прошептала Анюта. — Я посплю немного, хорошо? Я ведь на экскурсии была весь день, помнишь? Устала как собака…

— Что скажешь о Бахчисарайском фонтане? — зарылся он носом в ее слипшиеся волосы.

— Ну, не фонтан, если честно… Но ты ведь предупреждал, так что я не расстроилась. Там нет даже кранчика… А вот Большой каньон очень понравился. Он не такой глубокий, как Большой Гранд каньон в Аризоне, но тоже ничего… Речушка по дну протекает, а в ней форель водится — живая, представляешь? Извини, Глеб, глаза слипаются, разбуди меня часов в шесть утра, хорошо?…

Она отключилась, засопела. Какое-то время Глеб боролся со сном, прижимая к себе спящую девушку. Отрешенно отмечал, как усиливается ветер, а вместе с ветром начинает волноваться море, которое плескалось почти под ногами. Прохлада пока не чувствовалась — дневное тепло еще парило в воздухе. Прежде чем уснуть, он поднял руку с часами и посмотрел на циферблат — почти одиннадцать вечера. Долго же у них продолжались любовные игрища…

Глеб проснулся среди ночи и не сразу взял в толк, где находится. Ветер гудел в скалах, забирался в расщелины. Девушка прижималась к нему, спала беспробудным сном. Кустарник защищал от ветра, дующего с моря, иначе давно бы околели. Анюта частично заползла на него, уткнулась носом в ложбинку рядом с ключицей. Комфорт под простыней сохранялся — нет в мире ничего приятнее тепла женского тела…

Он снова приблизил к глазам руку с часами. Начало второго. Ничего себе! Пора будить девушку и отступать к пансионату. Хмель давно развеялся, несерьезный напиток — шампанское. Но шевелиться не хотелось. Над головой возвышались скалы. Небо оставалось ясным, но с юга подбиралась какая-то перистая облачность. Она надвигалась очень быстро, заволокла луну, погрузив округу в синеватый мрак. Глухо накатывались волны. С площадки их не было видно. Но если привстать…

И вдруг он почувствовал что-то странное, какое-то тянущее чувство под ребрами. Словно не одни они здесь… Послышалось, как покатился камешек, заскрипела галька. Кто-то шел по берегу. Беспокойства не возникло — с какой стати, в Крыму хватает полуночников. Но Глеб все равно невольно напрягся, приподнял голову. Три человека шли по кромке прибоя друг за дружкой. Какие-то туристы, не иначе, все в брезентовых накидках, с рюкзаками за плечами. Они подходили ближе, по одному пропадали за кустарником и снова появлялись. Лиц не видно — темнота. Ну, прошли люди, и шут с ними, подумал Глеб, хорошо, что их с Анютой не заметили. Он реально не чувствовал тревоги — голова еще была тяжелая, в объятиях посапывала привлекательная женщина…