Александр Чагай - Каро-Кари

– Допустим, – рассеянно согласился Шантарский. Можно было подумать, что он слушает Ксана вполуха, занятый какими-то своими мыслями.

– В конце концов, – Ксан начал медленно закипать, – для кого я стараюсь? И вообще, кому это больше нужно? Тебе или мне? Я же хочу помочь тебе…

– Если хочешь, так помоги, – с неожиданным запалом отозвался Шантарский. – Помоги! Раз мы друзья, то докажи, что ты мой друг. Дай мне возможность выйти из игры. Я не предатель. Я готов работать, буду работать. Но не здесь, не сейчас. Дай нам уехать. Я люблю Хамиллу и не хочу воспользоваться этим чувством для того, чтобы ее вербовать. Это было бы низко. Это было бы чистым скотством. Разве я виноват? В том, что хочу быть нормальным человеком, нормально любить?

– А твоя жена? – холодно спросил Ксан. – Ее ты уже «нормально» не любишь? Или любишь «ненормально»? А дочек своих не любишь? – Он встал и прошелся вокруг столика. – Ну и хренотень… – Резко повернулся к Леониду. – Ты, значит, рассчитываешь, что мы будем организовывать вывоз из Исламабада тебя и Хамиллы. Втайне от Идриса. Она все бросит… Мужа, все. С этим могут быть проблемы.

Она – девушка ангажированная, и ей выйти из игры будет сложнее. Большие могут быть проблемы.

– Знаю, – Шантарский кивнул. – Поэтому и прошу помочь.

– Ладно. – Ксан сцепил пальцы и прижал к подбородку. – Поехали.

– Куда?

– К тебе, дружок, к тебе.

– Зачем?

– Нельзя завершать такую беседу на «сухую».

Дома Шантарский достал виски, плеснул в стаканы.

– «Лафрояг», десятилетний, – одобрил Ксан. – С дымком.

– Плохого не держим. Торфяная штучка.

– Да, торфяной виски не дешевый. Здесь ты можешь себе это позволить. А «дернешь» отсюда с чеченкой… На что жить будешь? На ее накопления? Или Идрис алименты платить станет?

– Оставь свои шутки поганые при себе. – Леонид говорил предельно серьезно. – Поганые и скабрезные. Мы как-нибудь выплывем. С твоей поддержкой или без нее. Почему меня должны уволить? Я многое смогу узнать через Хамиллу…

– То есть, используешь ее? А когда я предлагал вербовку…

– Это другое. Если мы будем вместе, в связке, это будет совершенно другое. С женой я разведусь, буду ее и детей навещать…

– Деньги откуда возьмешь?

– Я же говорю, не должны меня из «конторы» вышвырнуть, ну, в архив, переведут… Ты сам про архив говорил.

– Ладно, архивист, а ты уверен, что Хамилла согласится?

– Я должен ее уговорить. Я как раз хотел попросить тебя… Встречаться сейчас в гостинице невозможно, мне нужно спокойное место, где можно провести хотя бы несколько часов. Помнишь, ты говорил о том, что можно пойти к Кавадже?

Ксан и не думал, что ему так повезет, и Леонид сам вспомнит о «тайной комнате» в доме Хасана.

– Я от своих слов не отказываюсь. Могу договориться. Но при условии, что ты обязательно отработаешь вариант с вербовкой и не потащишь девушку в койку без лишних слов.

– Хорошо, только не обещаю, что она пойдет на это. Мой вариант мне кажется более «проходным». А что до постели, то сейчас меня это меньше всего волнует.

«Врешь, голубчик, – подумал Ксан. – Тебя это волнует больше всего, потому что ты молокосос и слабак. Стоит тебе остаться с ней наедине…»

– Ну, пора завершать беседу нашу скорбную. Я тебя не брошу. Но есть у меня одна неприятная миссия… Тут ничего не поделаешь. Ты пока отстраняешься от оперативной работы. От выполнения всех заданий. Это решение Старых, и я ним полностью согласен. – Ксан протянул руку. – Давай его сюда.

Шантарский непонимающе посмотрел на приятеля, потом до него дошло. Втянув голову в плечи (он явно переживал не лучшие свои минуты), он отправился на кухню, открыл духовку и извлек оттуда «вальтер».

– Ты ведь знаешь, мне он нужен. Я без него как-то неуютно себя чувствую…

Ксан хмыкнул.

– Лучшего места найти не мог?

– Я привык к нему…

– Как привык, так и отвыкнешь. В Пешаваре ты его оставил в машине. Хорошо еще, что никто не польстился на твою тачку, и ее не угнали вместе с «пукалкой».

– Я почти всегда с ним. Мало ли что может случиться.

– Я не имею права оставить тебе оружие, – холодно сказал Ксан и сунул пистолет в карман.

Шантарский не ответил. Глядел в пол, дожидаясь ухода друга. На прощание тот сказал – бесцветно, невыразительно:

– Прости. Я сделал для тебя максимум. Договорился со Старых. Объяснил, что у тебя нервная усталость, что тебе необходим отдых. Это он понял. Остальное зависит от тебя. С Каваджей улажу, «площадка» для работы с Хамиллой у тебя будет. Повторяю, не для забав нежных, а для работы. Подумай над моими словами. Ступишь на другую дорожку, живо придешь к предательству.