Александр Чагай - Каро-Кари

Во время концерта Ивантеева исполняла русские романсы (за роялем усердствовал носатый аккомпаниатор). Трагических нот в ее мелодичном голосе, хоть и не столь чистом, как лет двадцать назад, было хоть отбавляй. Когда взгляд певицы останавливался на физиономии Бодлы, в нем полыхали гнев и презрение. Сначала она попотчевала зрителей романсом «Я вас любил», затем прозвучал «Не жалею, не зову, не плачу», потом наступил черед «Да, я знаю, я вам не пара…» Посол и большинство присутствующих пожирали глазами российскую диву и стонали от восторга, вот только сосед Харцева сохранял индифферентность. Понятно, его музыкальный вкус неразвит, с европейской культурой этот дикарь незнаком. Но как можно оставаться равнодушным к прелестям Ивантеевой? Может, он уже никогда в жизни ничего подобного не увидит!

Певица раскланялась, на сцену полетели цветы, публика кричала «браво», и Матвей Борисович обернулся и торжествующе посмотрел на сидевшего позади него Старых. Вид у резидента был насупленный, он явно не разделял веселого и радостного настроения всего зала.

– Не будьте букой, Алексей Семенович! – посоветовал посол. – Все идет прекрасно. Мы в политотчете это распишем!

– В этом я не сомневаюсь, – буркнул резидент. – Но сейчас у меня одно желание.

– Какое?

– Чтобы все это поскорее закончилось, и мы убрались из Пешавара.

Тем временем Ивантеева продолжала раскланиваться. За спиной певицы маячил нос аккомпаниатора, на почести не претендовавшего: он привык, что его труд мало кто замечает. Озаренная счастливой улыбкой, Ивантеева уже успела позабыть о хамском поведении Бодлы, посылала в аудиторию воздушные поцелуи и благодарно кивала в ответ на призывные вопли: «Еще! Еще! Бис!» К изумлению Харцева его сосед тоже активно захлопал – ладонью по ручке кресла, как это принято в Пакистане.

Постепенно эта деревенщина вошла в такой раж, что даже прокричала что-то восторженное. Неожиданно для всех пуштун сорвался с места, забрался на сцену и стал хлопать (теперь уже в ладоши), стоя рядом с Ивантеевой. Публика, в особенности, ее российская часть, была озадачена, однако глупая и счастливая физиономия деревенщины настраивала, скорее, на юмористический лад. Все смеялись при виде простака, который топтался вокруг микрофона, хватался за стойку с явным намерением использовать прибор по назначению, но толком не знал, как к нему подступиться. Никто не заметил, как с его лица постепенно исчезало выражение восторженного идиотизма, и оно обретало черты целеустремленности и жестокости.

– Ну, умора, – поделился Харцев со Старых. – Не дай бог еще запоет.

– Смешно. – Алексей Семенович сделал кислую мину.

«Бедфорд» резко затормозил у особняка Бодлы. Ксан и Шантарский выскочили из кабины и опрометью бросились внутрь. Логия на мгновение задержался – чтобы развязать водителя грузовика и вытащить у него изо рта кляп.

Рядом с подъездом не было ничего необычного – обычная уличная сутолока, скучающий полицейский. Ксан и Шантарский немного успокоились, возможно, они успели вовремя. Поднявшись по ступенькам и промчавшись по коридору, они заглянули в зал, где собрались сливки местного общества. Как раз в этот момент неизвестно кем приглашенный деревенский шут склонился над микрофоном. Ксан невольно ахнул, узнав этого человека. Однако не успел ничего сделать: на него набросились двое парней в кожаных куртках, заломили руки и бросили на пол. Двое других скрутили Шантарского.

Файаз Амин – а это был он – громко и отчетливо проговорил в микрофон:

– Внимание! Это совместная акция «Фронта защиты Афганистана» и «Исламского государства Ирака и Леванта»!

Из разных концов зала раздались автоматные очереди. Бандиты были вооружены пакистанскими автоматами «трэйсер». Стреляли в потолок, посыпалась штукатурка. Зал наполнили крики ужаса, возмущения, гнева.

Харцев с трудом произнес прыгающими губами:

– Что это, Алексей Семенович?

Старых побледнел:

– Аминовцы примкнули к ИГИЛ.

В эту минуту поднялся со своего места Факр Бодла. Он был взбешен: какие-то мерзавцы посмели испортить его звездный час!

– Ну, давай, разбойник, выкладывай свои требования! – проорал бизнесмен. – Ты взял нас в заложники? Сколько ты хочешь?!

На лунообразном лице не отразилось ровным счетом ничего.

– Мне заложники не нужны, – гордо заявил Амин.

Бодла опешил:

– Тогда…

– Я не бандит, есть вещи важнее денег – моя родина, свобода, наше будущее. Мы не берем заложников и не требуем выкупа. Мы убиваем врагов, которые ходят по нашей земле. Вы, – он ткнул пальцем в Матвея Борисовича, – русские, снова вторгаетесь в наши владения, хотите установить свои порядки. Здесь, в Афганистане, в Сирии, в Чечне. Сил у вас меньше, чем прежде, но, тем не менее, вы опасны. Вы ополчились на ислам, истребляете его истинных защитников. Вам нельзя верить, вас нужно уничтожать. Всегда. А также тех из моих соплеменников, кто соблазнился вашими посулами. Как вы уничтожили моего дядю, моих родных. Во имя Аллаха! Во имя Исламского государства! Свободной Чечни!