Александр Чагай - Каро-Кари

– Пакистанские военные – это Первез Шуджа, правильно? – уточнил Алексей Семенович. – Другими контактами, насколько мне известно, вы не располагаете.

Талдашев тяжело задышал.

– И конкретными фактами тоже не располагаете. А на одних эмоциях далеко не уедешь… Естественно, ваше мнение мы учтем и будем действовать с большой осторожностью. По правде говоря, я вообще бы не рисковал и отменил пешаварскую инаугурацию… Все как-то слишком замысловато, заковыристо. Перенес бы в Исламабад.

С этими словами резидент изобразил на листе бумаге еще несколько загогулин.

– В Исламабаде совсем не тот эффект будет. Здесь такие мероприятия пачками проводятся. А тут – русские в Пешаваре! Какой будет резонанс! Да и общество пешаварские бизнесмены учреждают. Неудобно их в столицу тащить. Мы боимся. А они не боятся?

– Резонанс, конечно, будет, – не возражал Алексей Семенович. – Но если что-то пойдет не так, мы этому резонансу не обрадуемся.

– Вы все рисуночки рисуете… – сердито отреагировал посол. – Занятно у вас выходит. Прямо абстракционизм. Или кубизм. Не разберешься.

– Как и в нашей ситуации. Сдается, что она гораздо сложнее, чем нам кажется.

– Вот и разберитесь в ней, – начальственно произнес посол. – Это ведь по вашей части. Направляйте к Файазу Ремезова, пусть поработает. А мероприятие, мы, конечно, отменим, если увидим, что без этого не обойтись. Успеется. Вам на поездку трех-четырех дней достаточно? – обратился он к Ксану.

За Ксана ответил Старых:

– С учетом всех согласований не меньше недели.

– Все равно успеем. – Матвей Борисович явно воспрял духом. – Надо не сиднем сидеть, а работать, тогда все получится. Согласны?

Все понимали, что от их мнения уже ничего не зависит.

После совещания Старых попросил Ксана зайти к нему.

– Ваша взаимная неприязнь с Талдашевым бросается в глаза. Посольство – не то место, где можно и нужно сводить счеты. Людей у нас мало, каждый на виду, и от каждого что-то да зависит. Враждовать для нас – непозволительная роскошь.

– Талдашев – лентяй и врун, – сухо сказал Ксан. – Он живет в свое удовольствие, набивает мошну и помыкает дежурными комендантами. И их женами.

– Слышать не хочу об этих сплетнях! – вскипел резидент. – Ты еще будешь мне рассказывать, кто с кем спит. Сам знаю…

Ксан не стал спорить, но выражение его лица было весьма красноречивым: «Вы начальник, вам – решать. Я лишь высказываю свое мнение. Вам на него наплевать? Ну и пожалуйста». Вслух он сказал:

– Есть реальность, нравится нам она или нет, но мы живем именно в ней. Согласен, что до конфликта дело доводить не стоит… Только вы скажите это Талдашеву. Он же меня подставил в этой истории с Мичко и Караваевым. Вместо того, чтобы спасибо сказать. Сегодня на совещании тоже вылез, чтобы показать, будто он что-то знает и что-то соображает. Кстати, кто этот Первез Шуджа?

Старых усмехнулся, словно говоря: «И ты не все знаешь, дружок».

– Сейчас – генерал, а во время восстания в Бадабере был капитаном. Тогда они оба с Талдашевым потеряли сыновей. Сын Бахыта Бахытовича был заключенным, возможно, в Бадабер его доставил этот самый Файаз Амин. Он участвовал в восстании. А сын Шуджи был среди тех, кто восстание подавлял, и тоже погиб. Может, они друг друга прикончили. Но оба были честными солдатами. В отличие от Файаза, который торговал пленными. Да-да, за каждого русского ему хорошо платили.

Ксан смутился, что с ним случалось не часто.

– И Бахыт после этого приехал сюда…

– Это был его выбор. В этой земле похоронен его ребенок. Между прочим, единственный, других детей у него не было. Вот он и ездит в Пешавар, встречается с Шуджой. Пьют вместе, оплакивают сыновей. Разница в том, что у сына Шуджи есть могила, а у сына Талдашева – нет. Гниют куски его тела вокруг Бадабера. Скорее всего, давно сгнили. Но с Шуджой у Бахыта почти родственная связь. И на могиле его сына он оплакивает своего ребенка. В голове не укладывается, что у «жирного узбека» – так ты, я слышал, его называешь – могут быть такие человеческие чувства?

– В горе и страдании все одинаковы, все становятся людьми. Я ему соболезную. Но в остальном Талдашев только отвращение вызывает. И вы меня не переубедите.

– Не собираюсь. Хочу только, чтобы вы соблюдали приличия и нормально сотрудничали друг с другом. Все личное – в сторону.

– Ладно. А где служит этот Шуджа?

– У него предпенсионная должность – начальник Пешаварского форта. Фактически это музей, ты знаешь. Раньше туристов туда свободно пускали, пока каша с терроризмом не заварилась. Там военная школа, готовят коммандос. Как логистические подразделения. Вот всем этим Шуджа и заправляет. Да, это единственный контакт Талдашева, я ему напомнил об этом и слегка осадил. Но нужно признать, что контакт достаточно ценный. Каждый раз Бахыт Бахытович привозит из Пешавара интересную информацию о ситуации в городе, исламистских группировках.