Андрей Молчанов - Экспедиция в один конец

За неприветливой осенней Балтикой последовало стылое Норвежское море безотрадное, как сама тоска.

Каждый день лил плотный ледяной дождь, сумеречный быстротечный день быстро переходил в непроницаемую промозглую ночь.

Скучнейший и однообразный корабельный быт скрашивал лишь телефон спутниковой связи, и, лежа в каюте на диване с закрытыми глазами, Уолтер, слыша голос жены и звук телевизора, стоящего в гостиной, представлял себе, что он дома, и если пожелает, то пойдет сейчас в ресторанчик на Брайтон–Бич или, спустившись в подземный гараж, покатит на машинке к огням Манхэттена, побродит в неугомонной суете Гринвич–Виллиджа и Китайского квартала…

Дудки!

От американских берегов его еще отделяли сотни миль глубокой воды, взрезаемой мощным килем и неустанным вращением многопудовых винтов.

Последнее сообщение, полученное от жены, Уолтера расстроило и озадачило: во время кратковременного отсутствия супруги квартиру, располагавшуюся в одном из самых безопасных и тщательно охраняемых домов Бруклина, навестили воры.

Ущерб был незначителен: исчезли какие‑то цацки, две кредитные карточки, мгновенно аннулированные, но Уолтера озаботила странность иных пропаж: копий чеков, дискет с деловой информацией и компьютера. Похоже, кража являлась ширмой для акции извлечения информации, касающейся его бизнеса.

Он не успел доподлинно выяснить детали происшедшегокак вдруг прервалась связь.

Попытался набрать номер вновь, но тут его постигло тягостное открытие: предоставленный арабом личный телефон, дарующий единственную радость общения с далеким, как иная планета, миром людей и полноценной жизни, сдох.

"Нет! Худо — оно без добра!$1 — думал Уолтер, отправляясь к капитану, чтобы потребовать предоставления ему запасного канала связи.

Бесстрастно выслушав его, хозяин судна счел допуск постороннего лица то есть его, Уолтера, — в помещение службы связи недопустимым, и, хотя невнятно пообещал содействия в решении проблемы с телефоном, чувствовалось, никакой поддержки, конечно же, не окажет, обойдясь отговорками.

Помощник руководителя экспедиции Крохин, у кого Уолтер решил попросить телефон, скорбно развел руками, сообщив, что, видимо, произошла какая‑то неполадка на спутнике, ибо его аппарат тоже приказал долго жить. Впрочем, как он с оптимизмом добавил, напасть стоит претерпеть, поскольку авось да все скоро и наладится.

В словах его Уолтер почувствовал некоторую наигранность, за которой, если следовать логике, крылась заведомая вероломная ложь.

Взбешенный, он вернулся к себе в каюту, где, матерясь и бессильно сжимая кулаки, внимал вибрации переборок и начавшейся качке: у побережья Швеции судно попало в затяжной свирепый шторм.

Вода стала тугой и твердой, как булат, лезвия волн полосовали борта, упорно и методично нащупывая слабину в обшивке.

Корпус дрожал от натуги машин и яростных ударов литых валов. Высокие всплески, срывавшиеся с гребней, шлепали в якорные клюзы, как комья шпаклевки. Стихия отрывала небо от неба, воду от воды, дробила и смешивала их в пространстве единого слепого хаоса.

"Скрябин" отвернул с курса, держась ближе к береговой линии.

Утром непогода мало–помалу улеглась, утихомирилась непреклонная злоба студеных волн, и душевное равновесие Уолтера, несмотря на мертвый телефон с деревянной пустотой в мембране, несколько стабилизировалось.

Впрочем, ненадолго.

Прошедшую ночь ознаменовало чрезвычайное происшествие: с судна исчез штурман. Пропажа была внезапной, бесследной, а потому носила характер загадочный и зловещий.

Тщательный обыск судна никаких результатов, способных приоткрыть завесу тайны, не принес. Старпом Сенчук полагал, что бедолагу, вышедшего на ночную палубу, мог смести за борт шторм, и такую версию поддерживал научный руководитель экспедиции Кальянраман, сообщивший, что штурман навестил его каюту вечером, сказав, будто намеревается от него пойти в свою рубку.

"Скрябин" застопорил ход: надлежало связаться с заказчиками экспедиции, ответственными за принятие решения о продолжении плавания или же о его приостановке.

К вечеру, выйдя на палубу, Уолтер столкнулся с судовым врачом — Сергеем.

Кивнули друг другу, затем вяло пожали руки — оба пребывали в состоянии угнетенном, целиком погруженные в невеселые мысли, которым немало способствовала и унылая северная погодка.

— Как ваш телефон? — спросил врач. — Выздоровел?

— Никаких признаков жизнедеятельности, — устало отмахнулся Уолтер.