Андрей Молчанов - Экспедиция в один конец

Со лба Сенчука сорвалась увесистая капля пота, окропив старинное золото.

Только тут он ощутил, что насквозь мокр от невольной и обильной нервной испарины.

Вернул сокровище на прежнее место и, едва сумел уместить на переборке первую декоративную панель, услышал, обмерев, шорох за дверью.

Затем тишину буквально взорвал требовательный стук в дверь, за которым последовал вопрос: кто, дескать, находится в каюте? Проклятый штурман отчего‑то изменил своей традиции безвылазных посиделок с арабами до глубокой полуночи, подойдя к двери, услышал, видимо, возню за ней, и дело таким образом приняло скверный оборот.

Возможность внезапного возвращения нынешнего хозяина каюты Сенчуком учитывалась, относясь, правда, к вариантам крайне неблагоприятным и осложненным непредсказуемыми последствиями.

Стук усилился.

— Опять — двадцать пять, за рыбу деньги! — прошептал старпом, осторожно заглядывая в дверной глазок.

Да, у двери находился штурман, и, что было на руку, без каких‑либо компаньонов.

— Проклятая бестолочь! — просипел Сенчук себе под нос и открыл дверь.

— Какого черта вы делаете в моей каюте? — с места в карьер осведомился штурман откровенно враждебным голосом, не двигаясь с места и настороженно шаря растерянными глазами по каюте, покуда взгляд его не уткнулся в разобранную переборку.

— Что это? — спросил он неожиданно высоким голосом.

— Ничего особенного… — пожал плечами Сенчук. — Крыса скребется… Старая, добрая крыса… Мне бы она была мила, что твой сверчок, но господин капитан, ваш сосед, — персона чувствительная и хочет поставить крысоловку.

— Но как вы сюда попали? — с вызовом продолжил штурман. Голос его внезапно стал искаженно–визглив, даже пискляв, и Сенчук отчего‑то припомнил, что именно так изменяется тембр у подводников при глубоком погружении, хотя дело не столько в тембре, сколько в его восприятии подсознанием, откликающимся на подспудное ощущение сдавливания корпуса лодки.

— Капитан пригласил меня, дал ключ… — спокойно ответил Сенчук, отмечая странную метаморфозу взгляда штурмана — безумно–агрессивного, источающего истеричную ненависть…

— Зачем вы здесь?! — крикливо настаивал тот.

— Говорю же: устанавливаю крысоловку… — Сенчук, невозмутимо кашлянув, с заговорщическим видом указал ему на разверстую нишу, как бы приглашая заглянуть в нее, и, едва тот совершил первый рефлекторный шажок, в дело вступил испытанный германский клинок, до сей поры втиснутый под брючный ремень старпома.

Клинок описал короткую зеркальную дугу и канул в груди штурмана, кто сподобился лишь на короткий изумленный выдох.

Подхватив убитого под локти, Сенчук бережно уместил его на ковер.

"Я, наверное, мог бы зарабатывать забоем свиней, чем не работа?" механически подумал он. После метнулся к шкафу, достал из него пару рубашек, одной из которых вытер лезвие, а другую подоткнул под неподвижное тело, дабы не запачкать кровью ковер.

Раздраил иллюминатор.

Каюта мгновенно наполнилась промозглым влажным воздухом, шумом забортной воды и ходовых двигателей.

Он подтащил труп к округлой дыре, где качалась морская темень, просунув, согласно секретному учебному спецпособию, сначала безвольную руку, а вслед за ней и голову убитого, и далее, придерживая за ноги тело, скинул его в неразличимую далекую воду.

— Привет от меня басурманскому дьяволу! Ты ему, чувствуется, симпатизировал, — пробурчал, протирая на всякий случай проем иллюминатора скомканной рубашкой с пятном крови, вытекшей из раны.

Затем, швырнув рубашку за борт, вернулся к разобранной переборке.

— Того и гляди, останусь я со своим сундуком с золотишком один–одинешенек на этой посудине! — шептал он себе под нос, озабоченный возможностью появления еще какого‑нибудь настырного посетителя, способного превратить вынужденные злодеяния в конвейер смерти.

Тщательно прибрав следы своего пребывания в злополучной каюте, он окинул ее внимательным взором — не остались ли приметы проведенной процедуры депортации с судна мертвого тела? — а затем, уложив в пластиковый пакет верный кинжал, сунул сверток под ремень. Убедившись, что коридор пуст, покинул помещение, не забыв щелкнуть ногтем по выключателю.

Замкнул дверь, обтер головку ключа носовым платком.

Поднялся на верхнюю палубу, а после направился к мостику, размышляя, чем будет чревата пропажа важной персоны. Возвращением в питерский порт? Едва ли.