Андрей Молчанов - Экспедиция в один конец

Невозмутимый, как обычно, старпом, вглядываясь в нагромождения железных коробов, пробормотал:

— Будь я сейчас на месте моего коллеги Ивана, перехлопал бы нас, олухов, как выводок цыплят. Эх, тяжела подневольная доля!

— Вперед! — приказал ему один из матросов, предусмотрительно держась за спиной Крохина.

Прозоров перевел взгляд в сторону, откуда явились опасные гости. По всей видимости, их никто не страховал. Итак, только шестеро… А вернее, четверо старпом и "шестерка" араба — всего лишь живой заслон… Значит, пробные шары… Ну–с, теперь главное, чтобы не сдали нервы у Каменцева…

Два раза упруго дернулся в руке пистолет. Не обращая внимания на оседающие фигуры автоматчиков, Прозоров переместил мушку на очередного матроса, но узрел лишь его изумленно разверстый рот и чью‑то руку, обхватившую шею руку старпома, — он уяснил это мгновенно; поспешно повел стволом в сторону другого матроса, поймал цель, нажал спуск, в ту же секунду ослепленный пламенем встречного выстрела, а далее, услышав тюкнувшую в металл в метре от головы пулю, осознал, что жив, что уделал и третьего, а другого взял на себя Сенчук, кто в настоящий момент уже деловито вытирал о брючину убитого им недруга клинок и всматривался при этом поверх контейнера в его, Прозорова, сторону.

Куда‑то исчез лишь один персонаж — Крохин… Нет, вот и он, на карачках выползающий из тени…

— Ну, старпом, докладывай обстановочку, — донесся издалека язвительный голос Каменцева.

— О, да тут вся теплая компания! — откликнулся Сснчук. — А я уж думал, партизаны ушли в лес и заблудились…

— Что там происходит? — подал голос Прозоров, выползая из‑под навеса трубы.

— А ты, сверчок, палишь как ковбой, молоток! — приветственно помахал ему ладонью отставной опер. — Слезай, чего словно Емеля на печке?

— Мне тут сподручнее… Хотя… — Прозоров упруго спрыгнул с верхотуры, встав напротив старпома.

— Ну, если интересует обстановочка, то она — хуже некуда, — поведал старпом. Обернулся на Крохина, все еще продолжавшего стоять на четвереньках и, помаргивая, трясти головой. — Вова, ты чего как примат, с баобаба упавший? Вставай, милый, соберись с духом, страшное еще впереди. Мы, — обернулся на подошедших Каменцева и Забелина, — вроде как уверили араба в личной лояльности, а вот с вашей командой он намерен разобраться без зазрения своей басурманской совести…

— У нас есть предмет для мирной беседы с ним, — сказал Забелин, доставая из кармана пульт и демонстрируя его присутствующим.

Старпом, вздохнув, произнес сокрушенно:

— Вы — благородные люди, но дураки. И привыкли лезть напролом, как медведи в буераке… Вы о чем думаете? Постреляете десяток придурков, а потом торги начнете? Да ваше счастье, что ни они, ни араб никакой особенной воинской тактикой не владеют и решили по растерянности своей первоначальной лобовым клином вас раскурочить… Не будет с вами разговора! Они пенятся, что дурная моча, и, пойди я к этим олухам как парламентер, да еще с заковыристым предложением, буду разодран как вобла в пивной день. Задача наша — выбраться отсюда и захватить яхту. Как — я знаю.

— И как? — спросил Прозоров.

— На сей случай припрятан в трюме кислородный дыхательный аппарат. И знаю я, где есть люк, предназначенный в прошлом для вылазки наших тружеников–разведчиков. А потому слушайте разумного человека, божий дар жизни в себе сохраняющего благодарно и трепетно.

— Очень часто — за счет других, — буркнул Забелин, не отрывая взгляда от лежащего на ладони пульта.

— Так у вас есть план? — спросил Каменцев, вынимая из кармана убитого матроса пистолет.

— Еще какой! — с воодушевлением вскинул на него глаза Сенчук.

И в ту же секунду трюм наполнился глухим, стремительно приближающимся гулом десятков матросских башмаков, и Прозоров, подняв пистолет, открыл беспорядочный огонь в безудержно накатывающуюся на него лавину матросских роб, оглушенный яростным победным воем врага…

В искаженных неукротимой ненавистью лицах этого решительного вала не было ни намека на замешательство или страх, и в дымном алеющем полумраке казалось, что на него устремлено полчище вырвавшихся из преисподней вурдалаков…

И, запоздало соглашаясь с доводами старпома, он жал и жал на спуск, слыша попутное хлопанье "Макарова" в руках Каменцева, с удивлением постигая, что отчего‑то молчит автомат Забелина, а когда раму пистолета заклинил край второй опустевшей обоймы, полетел навзничь, опрокинутый натиском толпы, и уже на полу, изворачиваясь под ударами ног и рук, увидел пальцы поверженного рядом с ним кавторанга, вдавливающие кнопку на пульте…