Сергей Лобанов - Мы будем на этой войне. Диверсанты

Затем парни пробрались на территорию ТЭЦ и бесшумными силуэтами заскользили вдоль стены большого производственного корпуса, дошли до пролома, образованного прямым попаданием то ли пушечного выстрела, то ли танкового. Забрались внутрь цеха и двинулись уже по нему, осматривая внимательно нагромождения какой-то аппаратуры, переплетение толстых труб, огромные электродвигатели, перекрестья металлических ферм и другие технологические сооружения, создававшие невольное ощущение, что это организм огромного техногенного монстра.

Неожиданно прямо на них вышел солдат.

Парни вскинули оружие, готовые вступить в бой, а солдат затравленно шарахнулся и замер.

– Военный, закурить найдётся? – несколько развязно спросил Янычар, подавая рукой знак своим, чтобы те опустили оружие.

– А?.. – испуганно, после продолжительного молчания отозвался боец.

– Закурить, спрашиваю, найдётся? – Туркалёв подошёл к нему совсем близко. – Да что ты испугался-то, словно мертвецов увидел, не к ночи будь сказано, – хмыкнул он, разглядывая врага в лунном свете, падающем в широченные оконные проёмы с выбитыми стёклами.

– А… Вы это… вы кто? – наконец смог собраться с мыслями молодой парень, продолжая опасливо поглядывать на незнакомцев.

Его пальцы нервно теребили ремень автомата, бесполезно висящего на правом плече.

– Кто-кто, коняги в пальто, – дружелюбно ответил Янычар. – Не видишь что ли, разведка, с рейда возвращаемся. Так есть закурить или нет? У нас уже давно кончилось курево, а курить охота, аж уши пухнут.

– Есть, – солдат торопливо полез запазуху.

Его руки заметно тряслись.

– Да не трясись ты так, военный, свои мы, – успокоил парня Янычар. – Ты чего здесь один шарахаешься?

– Я это… работал тут раньше слесарем, до войны ещё… Даже не думал, что снова попаду сюда при таких обстоятельствах, вот хожу, вспоминаю.

Парень всё же извлёк пачку, протянул Туркалёву.

Янычар достал пять сигарет, четыре передал своим, одну заложил за ухо, вернул пачку солдату.

– И не боишься один ходить?

– Как не боюсь? Ещё как боюсь, – ответил искренне парень.

– Чего шаришься тогда?

– Сам не знаю. Хочу, чтоб война побыстрее закончилась, вернуться опять сюда, работать по-человечески…

– Где сейчас штаб бригады? – спросил Янычар. – Нас долго не было, – пояснил он насторожившемуся было солдату.

– В административном корпусе.

– Ясно. Ну, бывай, а нам пора.

– Ага, ладно, бывайте, парни, – отозвался боец.

Голос его звучал напряжённо. Он так и не поверил внезапно появившимся незнакомцам.

Янычар коротко махнул своим и первым растворился в густой тени.

Куба шёл замыкающим. Он чуть приотстал, и спецназовцы услышали сдавленный болезненный стон. Через пару мгновений Кубаев присоединился к группе, кивнув командиру.

Тот тоже кивнул в ответ.

Все понимали: по-другому нельзя. Это война.

Генерал-майора спецназовцы обнаружили там, где и рассчитывали – на втором этаже в одном из цехов, в пристройке с помещениями для инженерно-технического персонала. Повсюду царила разруха, валялась поломанная мебель, виднелись следы пожара, пожиравшего утварь, ползавшего по панелям стен, линолеуму, ламинату, оставившего копоть на потолке.

До сих пор валялись раздувшиеся от летнего тепла непереносимо воняющие трупы солдат, тела гражданских обоего пола и, что самое страшное – тела детей. Как гражданские с детьми оказались здесь, оставалось неясным. Может быть, спасались холодной зимой, надеясь на тепло труб замершей ТЭЦ, да так и остались до самого лета. Может быть, не успели по тем или иным причинам покинуть город, когда за него начались бои.

В этих условиях генерал-майор Тарасевич укрывался от федералов, кое-как перебиваясь найденной где-то вермишелью и пятилитровой пластиковой бутылкой с минеральной водой, которую экономил пуще всего, понимая, что скрываться наверняка придётся неопределённо долго, пока за ним пришлют кого-нибудь. Если вообще пришлют. От этих мыслей генералу становилось не по себе, он успокаивался тем, что диск очень нужен руководству Оппозиции. Поэтому терпеливо ждал, жуя вермишель, запивая скупыми глотками, осторожно выглядывая на улицу, где хозяйничали федеры, и с каждым днём всё сильнее ощущал голод и жажду, уже не проходившую даже после глотка или двух бесценной воды.

Появление группы он, конечно же, прозевал. Мучимый бессонницей от стресса, увидел лишь силуэты неожиданно возникших в тёмной комнатушке молчаливых парней в камуфляже, разгрузках, с непривычным ему оружием, весь съёжился, втянул голову в округлые плечи, сильно зажмурился, решив, что настал конец.