Андрей Воронин - Груз 200

Он вдруг вспомнил о перестрелке, звуки которой слышал несколько часов назад. В какой-то мере это могло послужить объяснением внезапному появлению у дома Судьи этого одинокого камикадзе, вооруженного автоматом, ножом и отличным набором длинных и острых зубов. “Мститель, – с чувством немного отстраненного удивления подумал Глеб. – Надо же! Все-таки прав Киплинг: Запад есть Запад, Восток есть Восток. Черт их разберет, этих арабов. Радовался бы, что удалось выжить, а он лезет в самое пекло, да еще и зубы скалит. Дело чести, надо понимать…"

Впрочем, он мог ошибаться и знал это. Кто-то из соседей мог нанять этого араба, чтобы он свел счеты с Судьей, который, похоже, действительно слишком много себе позволял, хозяйничая на перевалах и горных тропах как единоличный господин здешних земель. Наемнику все равно, за что получать деньги. Правда, способ выполнения заказа показался Глебу не вполне обычным. Все-таки снайперская винтовка была более надежным и безопасным оружием, чем нож и автомат, да и наемные киллеры обычно предпочитают действовать на расстоянии, не вступая в открытый бой. Какой смысл убирать заказанного клиента, если рискуешь при этом погибнуть сам, не получив обещанного гонорара?

Араб перемахнул через увенчанную тремя рядами колючей проволоки каменную стену, как заправский багдадский вор, ухитрившись даже не порвать брюки, Он действовал с почти нереальной легкостью голливудского киногероя, и только форменное кепи, издалека выглядевшее точь-в-точь как те, что носят офицеры израильской армии, свалившись с наголо обритой головы, убедило Глеба в том, что перед ним живой человек, а не фантом.

Даже не оглянувшись на свой пропавший головной убор, араб спрыгнул во двор и буквально через пару секунд появился на террасе, окружавшей первый этаж дома, легко перемахнув через каменные перила и прижавшись к стене за углом, из-за которого вот-вот должен был появиться часовой. В руке у него опять блестел нож. Глеб вынужден был признать, что араб действует очень профессионально. Пожалуй, решил Слепой, он сам не сумел бы провернуть все это чище. Ему не очень нравилась немного картинная грация, с которой двигался араб. В ней было что-то от глупой рисовки, как будто тот пытался кому-то что-то доказать или любовался со стороны тем, как ловко у него все выходит. Инструктор учебного центра, помнится, первым делом предостерег их, зеленых курсантов, именно от этого. Как только ты начнешь любоваться собой, говорил он, как только почувствуешь себя суперменом, которому сам черт не брат, – вот тут тебе и крышка. Наша работа не прощает таких вещей, говорил он. Ей надо отдаваться целиком, не думая о том, как ты выглядишь со стороны, и только тогда у тебя появится шанс вернуться домой живым.

Второй часовой вышел из-за угла и даже не успел вскрикнуть, когда нож араба, блеснув тусклой молнией в сыром мартовском воздухе, мгновенно перерезал ему глотку. Араб подхватил падающее тело, не обращая внимания на хлещущую из перерезанной артерии кровь, которая заливала его лицо и одежду, и мягко опустил его на плиточный пол террасы, но висевший на плече часового автомат при этом соскользнул и предательски загремел по плитке. Глеб не слышал звука, но по тому, как напрягся и отскочил под прикрытие стены араб, повял, что звук был, и довольно громкий.

Как раз в это время появившийся на террасе второго этажа часовой перевесился через перила, заглядывая вниз, увидел распростертое прямо под ним в огромной луже крови тело и истошно завопил, зовя на помощь. Глеб услышал этот вопль даже на таком расстоянии и подумал, что араб наконец попался.

Араб, однако, так не считал. Он сорвал с пояса гранату, выдернул чеку, на пару секунд задержал гранату в руке, а потом шагнул вперед, к перилам, и высоко подбросил “лимонку” в воздух. Он сразу же шарахнулся назад и прижался к стене как раз в тот момент, когда граната взорвалась в высшей точке своей траектории, осыпав фасад дома дождем осколков. Часовой, который находился на крыше, обхватил руками пробитую голову, перевалился через ограждение и кулем рухнул вниз, на каменные плиты двора. Его товарищ, поднявший тревогу, мучительно скорчился, держась левой рукой за правое плечо, и медленно опустился на колени. В нескольких окнах повылетали выбитые осколками гранаты стекла. Глеб увидел, как кто-то изнутри сорвал изрешеченную, превратившуюся в лохматую тряпку портьеру и выглянул в окно. Это был гостивший у Судьи майор, и Сиверов воспользовался возможностью как следует разглядеть и хорошенько запомнить его лицо. В руке у майора был пистолет, и Глеб подумал, что у гостя Судьи очень недурная реакция. Потом лицо в оконном проеме скрылось из виду.