Андрей Воронин - Груз 200

Череп араба взорвался, как арбуз, упавший на асфальт из окна восьмого этажа, разбрасывая во все стороны свое содержимое. Майор успел вогнать в него не меньше десятка пуль, и тело, которое в конце концов с глухим стуком упало на каменные плиты двора, практически не имело головы.

«Вот так, – подумал Глеб, до боли в глазах всматриваясь через окуляры бинокля в бритое холодное лицо майора, который медленно опускал автомат. – Все-таки наш камикадзе слишком любил театральные эффекты. Зачем это было нужно – нож в зубах, этот картинный прыжок с перил? Как в кино, когда благородный шевалье, закончив драться на шпагах, сигает из окна третьего этажа прямиком в седло. Махнул бы прямо через перила, боком, как простые смертные, сейчас, глядишь, был бы уже по эту сторону стены… Вот и доигрался. А майор – кремень. Как он его… Как целлулоидного зайца в тире, честное слово.»

Перебросив ноги через подоконник, майор неторопливо выбрался на террасу, подошел к перилам и пренебрежительно сплюнул вниз. Автомат он держал за ручку, положив казенник на плечо, как заправский боевик. Его палец все еще лежал на спусковом крючке, а прищуренные глаза смотрели вокруг холодно и презрительно. Минуту спустя на террасе, хромая и бережно придерживая поврежденную руку, с которой обильно капало на пол, появился пожилой толстяк в наброшенном на плечи просторном драповом пальто с каракулевым воротником. На голове у него криво сидела неизменная папаха, и Глеб со смесью досады и удовлетворения понял, что его работа от него не уйдет, потому что перед ним был Судья собственной персоной – живой и почти невредимый.

– С-с-слушай, – слегка заикаясь от пережитого нервного потрясения, сказал Судья, – откуда он взялся, этот шайтан? Посмотри, во что он превратил мой дом!

Роман снова презрительно сплюнул через перила, стараясь, чтобы плевок попал на распростертое внизу тело. Это у него снова не получилось, и он лениво подумал, что позже попытается еще разок.

– Дом, – передразнил он, – дом… О чем ты, спрашивается, думаешь? Дом! Скажи спасибо, что сам уцелел. Ты что, до сих пор не понял, кто это был?

Судья повернул к нему серое от страха, мелко трясущееся жирное лицо.

– Кто? – переспросил он. – Кто это был, а? Ты думаешь, что это он?

Роман снял автомат с плеча и небрежным движением защелкнул флажок предохранителя.

– А что, – закуривая, поинтересовался он, – к тебе часто приходят такие гости? Я, конечно, человек приезжий и не совсем разбираюсь в местных обычаях и традициях, но мне почему-то казалось, что места, где подобные увеселения в порядке вещей, очень быстро становятся безлюдными. Впрочем, для верности надо бы его осмотреть.

– Осмотреть? – Лицо Судьи из серого начало постепенно становиться зеленым. – Слушай, зачем смотреть?

Сдох шайтан, и слава Аллаху. Пойдем, у меня в подвале коньяк есть. Выпьем, и руку мне надо перевязать. Этот шакал меня ранил. Чуть не убил, слушай.

– Покажи руку, – прислоняя автомат к перилам, потребовал Роман. – Да, ранение серьезное…

– Кость цела, слушай? Главное, чтобы руку не отрезали.

– Цела будет твоя рука, – успокоил его майор. – Видно, осколком стекла зацепило. Ранка – тьфу, смотреть не на что, а ты уже и испугался Правда, крови вытекло порядочно, но это всегда так, когда стеклом порежешься – Слушай, правда? – оживая на глазах, спросил Судья и наконец отважился посмотреть на свою руку, чтобы удостовериться в том, что его не обманули. – Э, шайтан, да это же царапина! А я совсем умирать собрался, клянусь. Пойдем посмотрим на этого шакала.

Вдвоем они спустились на первый этаж, вышли во двор и, обогнув дом, подошли к трупу Али Аль-Фаттаха, так и не сумевшего довести до конца свою месть из-за пристрастия к дешевым театральным эффектам. Пока Судья отдавал распоряжения набежавшим людям, майор носком сапога перевернул тело и присел над ним на корточки, озабоченно дымя сигаретой.

– Смотри, – сказал он подошедшему Судье. – Куртка, похоже, американская, как и ботинки. Бронежилет израильский – между прочим, очень популярная в определенных кругах штука. А парень был силен! Смотри-ка – раз, два, три.., восемь пуль! Пять в грудь и три в живот. Лично я бы от такой порции вырубился, несмотря на бронежилет. Помню, мне из “Макарова” в ребра засадили, так, не поверишь, две недели синяк не сходил. Рукой пошевелить не мог, а уж о том, чтобы поднять что-нибудь тяжелее ложки, и вовсе речи не было.

– Бешеный, – убежденно заявил Судья. – Одержимый.