Иван Житомирский - Три капитана

Михаил рванул на себя дверь, и Кондэ ворвался в комнату, ушёл влево, уступая путь Михаилу, и дал длинную, на полрожка, очередь впритирку над головами сидящих.

Михаил влетел следом, остановился, водя стволом пистолета по лицам ошеломлённых бандитов..

– Вста-а-ать!

Четверо вскочили,

один дернулся было вниз, и Михаил с трёх шагов послал ему пулю в голову.

– Вы трое на пол, мордой вниз, ноги расставить, руки вытянуть вперёд. Егор, – вооружённому вторым автоматом мужику, – держишь их. Кондэ, всех до трусов, Николай вяжет по одному проволокой, страхуешь.

Подошёл к стоящему у стены с поднятыми руками бородатому. Переложил пистолет в левую руку, схватил за бороду и резко дёрнул вниз, подставляя колено. Бородатый взвыл и упал на пол.

– Этого тоже до трусов, но связать верёвкой, за локти и спереди. Мне нужно, чтобы пальчики его были свободны. Ноги не связывайте.

Когда бородатый был приведён в требуемый вид, Михаил положил в карман найденный на столе карандаш, вытащил у Кондэ из ножен и сунул себе голенище штык-нож, удовлетворённо хмыкнул, найдя огарок свечи. Дверь распахнулась:

– Товарищ капитан, ефрейтор Турыгин…

– Всё в порядке, Турыгин. Подключайся. Возьми у Егора автомат.

Схватив бородатого за шею, он вздёрнул его на ноги и грубо толкнул в сторону двери.

Минут через десять на улице хлопнул выстрел. Кондэ выскочил на крыльцо, соскользнул на землю, перекатился, поднимая автомат.

– Эй, отставить. Это я. – Михаил подошёл к солдату. – Представляешь, пахан-то развязался и бросился на меня.

– Как вы, наверное, товарищ капитан испугались. – Улыбнулся Кондэ.

– И не говори! До сих пор руки трясутся. А-а-а, вот и милиция. Предупреди Турыгина – ни на один вопрос не отвечать, посылать ко мне.

Работа на месте происшествия кипела. Следователь районной прокуратуры, усталая женщина лет сорока, пристала было к Михаилу, но он очень кратко описал ситуацию (узнал… приказал… сделал) и добавил, что ни он, ни его солдаты давать объяснений и показаний не будут, по возвращении в часть он напишет рапорт. Возникнут вопросы – через военную прокуратуру. Его данные? Без вопросов – капитан Уваров, в/ч 86622. И она отстала, у неё, помимо прочего, была обширная доказательственная база.

Он заметил пожилого милицейского майора, который как бы ненароком оказывался подле него. Остальные относились к майору не то чтобы пренебрежительно, но иначе, чем друг к другу. Да и приехал он отдельно, на явно попутной машине. Михаил достал сигарету, похлопал себя по карманам, как бы в поисках зажигалки, и подошёл к майору. Тот с готовностью чиркнул зажигалкой.

– Разрешите представится, Кузьмин Дмитрий Ильич, участковый окрестных мест. А как вас зовут, я знаю. Присядем? – Он указал на деревянную скамейку.

Присели. Было видно, что участковый хочет поговорить о чём-то важном, но не знает, как начать разговор. Наконец он, придав своей простецкой физиономии хитрое выражение, молвил:

– Вот ты, капитан, молодой, а с памятью у тебя плохо. Этот хмырь у тебя не развязывался. Он попросился, эта … по нужде. Вот ты его и развязал. Ну посуди сам, как бы он развязался! Чай, не в кино. И, эта … он не повредился там, пока ты его развязывал? Ручонки там, пальчонки?

Михаил пристально посмотрел в глаза участкового. Тот глядел на него с непонятной надеждой. И Михаил решился.

– Да, Дмитрий Ильич, вспомнил. Как ты говорил, так и было. Но я кому-то другое говорил. А насчёт повреждений всё цело, и ручонки, и пальчонки. А также ушонки и мошонка.

– Что другое кому говорил, не думай. Вон у них сколько свидетелей и потерпевших, да трое урок. Они уже и забыли. Да и так, в горячке…

Кузьмин отбросил докуренную до мундштука папиросу, и, глядя в землю, очень серьёзно сказал:

– Решаю, можно ли тебе довериться.

Выхода у меня нет, а лицо твоё хорошее. – Он немного помолчал. – Он тебе назвал имя заказчика. Нет-нет, я не спрашиваю. Я сам тебе скажу – Медведев. Если так, кивни.

Михаил после короткого колебания кивнул.

– Вот. А теперь скажу, почему ты им, – кивок в сторону следователя и оперов, – имя не сказал. Ты понял, что они ничего не смогут.

Михаил снова кивнул.

– Вот так. А он весь район, почитай, подмял, в депутаты лезет. Да не в районе, тут он и так депутат, а в Петрозаводске. И решил я его остановить. Совсем. Навсегда.

Он замолчал, давая время Михаилу что-нибудь сказать. Но тот только кивнул, продолжай, мол.

– Одному не сделать, поймут. Если только как эти, как их… японские… ах, да, камикадзе. А у меня баба хворая, да сеструха бобылка. Племяш, конечно, мать не забывает, только он всё в море. Штурман. Вот племяша я бы взял, да нет его. А время, сам видишь, не терпит.