Александр Тамоников - Берлинская рулетка

– Его речь была чистой?

– Нет, чувствовался сильный акцент. Еще мне показалось, что он хочет изменить голос.

– Не сочиняйте, герр Краузе, что вы его совсем не видели.

– Он был в глубоко надвинутом капюшоне. Темно-коричневый макинтош. Рост примерно средний, ниже меня. Голос с легкой хрипотцой. Извините, но боковое зрение у меня не очень хорошо развито.

– Узнаете его по голосу?

– Возможно. Не уверен. Но он должен говорить по-немецки.

– Что было дальше?

– Он достал из кармана плаща сложенную записку. Я уже протянул руку. И вдруг все пошло не так. Он, видимо, что-то почувствовал или увидел людей, которых боялся. Я не знаю, не могу сказать. Мне кажется, он сильно испугался, не стал отдавать мне записку, скомкал ее, выбросил в грязь и прошептал: «Не поднимайте, уходите немедленно». Или что-то в этом духе. За дословность не ручаюсь. Я тоже испугался. Рука онемела. – Краузе закашлялся.

Влад досадливо поморщился.

«Значит, мы чем-то выдали себя на рынке. На эту парочку не смотрели, и все же „крот“ засек наблюдение, предпочел не рисковать, избавился от компрометирующих его материалов.

Кого он заметил? Капитана Нагорного, вдумчиво читающего книгу? Олежку и Егорку, которые вертели головами? Лично меня, майора Градова, чей образ также плохо гармонировал с завсегдатаями рынка?»

– Этот человек очень быстро ушел, – прокашлявшись, продолжал Краузе. – Он просто нырнул в толпу. Я видел лишь спину. Данный тип сутулился, его голову закрывал капюшон. Мне было безразлично, в какую сторону идти. Я плохо соображал в ту минуту, двинулся к выходу с рынка, сильно нервничал.

«И в этот момент попался на глаза Грамарю, – удрученно подумал Градов. – А „крот“ тем временем уже покинул опасную зону и скрылся в неизвестном направлении».

– Дальше все понятно, герр Краузе. Вы засекли наших людей, попытались скрыться.

– Да, я признаю. – Краузе заметно побледнел. – Это выглядело глупо, но я сильно испугался.

– То, что вы живы, – исключительно заслуга советской контрразведки. Вы же не станете спорить с этим? Вас хотели убрать люди, давшие вам работу. Вы стали опасны для них. Хотя не понимаю, почему так вышло. Согласно вашим показаниям, вы практически ничего не знаете, кроме имен и примет людей, вас завербовавших, а также здания под британским флагом, где это происходило.

– Этого мало? – Краузе опустил голову и уперся глазами в пол.

Он не был дураком, невзирая на склад характера и полную непригодность для агентурной работы. Британцы решили соригинальничать, а получилось это у них совсем плохо.

– Да, я понимаю, что обязан вам жизнью. Готов сотрудничать, но ума не приложу, что могу для вас сделать.

Судя по всему, ничего. Герр Краузе превратился в отработанный материал. Выжать из него было нечего. Использовать против прежних хозяев – глупо. Обладатели документов на имена Швабе и Рихтерманн мертвы, их руководство скоро об этом узнает. Если это уже не произошло.

Майору было жалко этого человека. От безысходности тот подписался на авантюру. Дело не выгорело, вреда Советскому Союзу он не причинил. Но преступление имело место, а закон суров.

– Опишите место, где вы встретились с этим человеком.

– Это восточная часть рынка, там берлинцы продают ненужные вещи или обменивают их на продукты. Пожилой мужчина со шрамом под глазом сбывает старые люстры, электрические провода, трансформаторы. У него палатка, я еще подумал, что он живет на этом рынке. Слева сгоревший киоск. От него осталась кучка обугленных досок. Их никто не убирает, и в этой части рынка чувствуется запах.

Немец поскромничал. Ароматами гнили, разложения был окутан весь Берлин.

Хорошо, герр Краузе, мы вас поняли.

– Скажите… – Мужчина задрожал. – Что со мной будет? Я ведь не сделал ничего дурного. Вернее сказать, не успел.

– Признайтесь, герр Краузе, вы состояли в фольксштурме?

Мужчина понимал, что врать бессмысленно. Любая даже невинная ложь цвела пунцовыми пятнами на его физиономии.

– Да, нацисты забирали всех – рабочих, служащих, пенсионеров. Нам дали карабины с тремя обоймами и нарукавные повязки. Клянусь, я не участвовал в боях, не стрелял в ваших солдат. Нас было пятнадцать человек, мирные жители из нашего района. Нам было приказано оборонять баррикаду на Химмерштрассе. За нами присматривал фельдфебель… не помню его фамилии. Он был убит сразу, а мы разбежались, как только появились советские танки. Поймите, мы не собирались воевать, нас силой заставили. Скажите, что со мной будет?