Павел Блинов - Под созвездием Кентавра

На каждом этаже длинного здания было только по одной уборной. Некоторые сотрудники ленились ходить в курилку и «травились» никотином тайком в кабинетах. Время от времени заместитель начальника РОВД, получивший у сотрудников кличку «бычок», ловил нарушителей. В наказание он заставлял выгребать из-за батарей отопления окурки и делать влажную уборку.

Объяснив, что на стажировке, и местных порядков не знаю, я взял за дверью туалета ведро с тряпкой и стал набирать воду. Сотрудники весело посмеивались надо мной, а я краснея от волнения, полоскал тряпку в ведре. Один из парней пожалел меня и предложил мыть полы в дальнем конце коридора у следственной части. Он проводил меня до кабинетов следователей и скрылся за дверью. В коридоре было пусто и я начал методично драить полы. Когда поверхность блестела от чистоты, я постучался в комнату, где сидел посочувствовавший мне сотрудник. Увидев меня, он покачал головой:

– У меня чисто. Вымыл в коридоре – достаточно.

Но я сказал, что «бычок» прошел по коридору и напомнил, что наводить частоту мне нужно до одиннадцати ноль ноль.

– Можно я в кабинете посижу? А то он меня съест. – спросил я.

– Ко мне сейчас свидетель придет,– ответил следователь, выходя из-за стола. – Пойдем,– позвал он.

Следователь достал ключ и открыл дверь соседнего кабинета:

– Можешь помыть полы здесь. Только ничего не трогай на столе,– сказал он и удалился.

Я поставил ведро с водой вплотную к двери, для страховки, и достал фотоаппарат. На микропленке я запечатлел изображение сейфовых печатей, титульные листы нескольких дел, лежавших на столе, и общий вид кабинета. Выходя, я столкнулся с толстеньким человеком, стоявшим в коридоре, рядом с открытой дверью соседнего кабинета.

– Кто такой? На кого работаешь? – строго спросил он.

Вид его был грозный, лицо серьезное, и я подумал, что «штандартенфюрер» никогда не был так близок к провалу.

– На «Бычка»,– ответил я, и собрался уходить.

– Протри у меня. Я пойду покурю. Только не фотографируй «секретные документы»,– сказал он и стал удаляться по коридору.

Когда я вышел через служебную дверь РОВД, меня подмывало купить вторую бутылку водки. Отдав фотоаппарат, я специально не сказал Иону, что он увидит на пленке. Но через несколько дней, он попросил подробный отчет на бумаге и было видно, что оценка моей работы положительная. Как гласит поговорка: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Ион, как опытный «Папа Карло» стругал «Буратино» на совесть. Если мне что-то давалось легко, он усложнял задачу. Я это понял, когда после очередного урока он положил передо мной фотоаппарат, написал на бумаге «ТУ -95» и добавил вслух: «Срок – неделя».

Информации об Авиационном заводе было навалом – половина взрослого населения Кировского и Промышленного района работало в цехах этого предприятия, или когда-то работало, включая моих родственников. Но, если бы я получил задание неделей раньше… Режим вокруг цеха, где на стапеле стояли эти бомбардировщики недавно ужесточили. И виной был бывший одноклассник моего институтского друга Макса Янина. Этот «художник» проходил практику в цехе, где стояли, сверкая полированными плоскостями, изделия. Уподобившись «Кисе и Осе», он написал на девственно чистом крыле аббревиатуру своего техникума. Военный представитель расчистил на стенде с плакатами и агитацией место, для шкуры следующего «Пикассо», и любителям живописи вход в цех был заказан. Что же, я сам в живую не видел это чудо техники, и теперь предстояло удовлетворить любопытство. Как учит коммунистическая партия – «Нет невыполнимых задач – есть не поставленные цели». Тем более, у меня был пример смекалки, когда с соседнего завода, собиравшего ракетные ступени, друг моего отца вынес длинную титановую трубу прямо через ворота проходной, чтобы доказать – в нашей стране возможно все. Он это сделал прямо на глазах комиссии, которая искала металлическую сетку из чистой платины, пропавшую накануне. Сетку кстати нашли на даче рабочего завода. Из нее получился неплохой забор.

Обойдя завод по периметру, я убедился, что просочиться на территорию не получится – бетонный забор, спирали из колючей проволоки и бдительная охрана не оставляли мне шансов за несколько дней «прогрызть дырку». Пропускная система на проходной тоже была мудреной. Пропуска хранились в ячейках при входе и сделать копии не представлялось возможным. У меня оставалось два варианта – попытаться использовать специальную пожарную часть, которая имела право заезжать на территорию завода, или приземлиться на заводскую взлетно-посадочную полосу. На то и другое у меня не хватало времени. Слишком долго пришлось бы обрабатывать пожарных, и расспросив знакомых, я не нашел подходящей кандидатуры. На то, чтобы подсесть в самолет заводского авиаотряда, который часто летал в Москву, пришлось бы потратить неделю. За оставшиеся три дня, я мог надеяться только на «чудо», которое работает на заводе и внешне похоже на меня. Два дня я крутился у центральной проходной, разглядывая сотрудников завода и иногда встречая знакомых, но «чуда» не было. На третий день я решил, что достаточно «нарисовался», и от греха подальше переместился на остановку электропоезда, которым многие сотрудники добирались из города на работу. Платформа была в километре от проходной, и я не боялся, что заинтересую сотрудников режимного отдела.