Альберт Байкалов - Голова на вес золота

Уже вечерело, когда кончился лес и они вышли на равнину. Клим ничего не понимал. На дороге, сразу за которой начинались какие то сады, их поджидал лишь один пикап. Было непонятно, на чем поедут остальные.

Больше всего его беспокоила судьба Ирины. Несмотря ни на что, он переживал за нее. За время перехода женщина сильно устала и оцарапала руку.

Однако небольшой отряд сразу разделился на две группы. Клим, Джамиль и еще несколько боевиков направились к джипу, остальные двинули вдоль дороги.

– Куда это они? – забеспокоился Клим, глядя вслед Ирине.

– Так надо, – лаконично ответил Джамиль.

– Это и есть тот русский, у которого золотая голова? – спросил парень, похожий на якута, в кепке с длинным козырьком и черной куртке.

Он выбрался из машины и сразу стал трясти ногами, словно кот, намочивший лапы.

– Давно ждешь? – осведомился Джамиль, пропустив вопрос мимо ушей.

– Час назад подъехал.

– Здравствуй, Узбек! – поприветствовал его Ваха.

– Послушай! – взорвался водитель. – Сколько раз тебе говорил, не называй меня так. У меня имя есть! Я же не называю тебя Чеченец!

– Узбек! – позвал его Джамиль. – Почему ты кричишь?

– Может, и ему тоже прикажешь не называть тебя так? – съязвил Ваха.

– У нас в отряде кроме тебя есть еще два Хасана, – стал объяснять Джамиль боевику, которому не нравилась кличка Узбек. – Что в бою делать, если вы все на одно имя откликнетесь?

– Но ведь у меня есть арабское имя! – стоял на своем Узбек. – Ты сам мне его дал!

– Абдульфарид – слишком долго выговаривать, – объяснил Джамиль.

На Клима зачем-то надели бронежилет, связали спереди руки и затащили в кузов пикапа. С двух сторон от него сели боевики. Джамиль забрался в кабину, и машина тронулась.

Из-за большого количества проверок на дороге они ехали медленно. Блокпосты боевиков располагались так, что с одного было видно другой. Их редко можно было миновать без остановки.

Дорога была на удивление ровная. К тому же подвеска новенькой «Тойоты» безукоризненно скрадывала рытвины, оставленные гусеницами тяжелой техники. Редкие воронки и завалы водитель аккуратно объезжал.

Усталое солнце алым апельсином уже было готово свалиться за горизонт, когда они въехали в какой-то город.

Дома здесь были в основном не выше пяти этажей. Многие разрушены. На некоторых болтались черные знамена с арабской вязью.

Навстречу то и дело попадались толпы боевиков, обвешанных оружием. Они сильно отличались от тех, которых Клим видел по телевизору. Сгорбившиеся люди с серыми лицами, часто с грязными бинтами, были одеты в какое-то рванье из пятнистого материала.

Проехал «Хаммер», покрытый толстым слоем ржавой пыли. Сверху восседал какой-то важный бородач.

Неожиданно машина встала.

Открылась дверца, в кузов заглянул Джамиль и позвал:

– Слышишь, русский!

– Ты меня? – Клим слегка наклонился вперед, чтобы лучше видеть араба.

– Разве кроме тебя еще есть здесь русские? – вопросом на вопрос ответил Джамиль.

– Откуда мне знать? – проворчал Клим и сел прямо. – Почти все говорят на русском.

– Ты хочешь увидеть еще раз свою Ирину? – спросил Джамиль. – Могу оставить вас наедине на одну ночь, а то и вовсе разрешить жить вместе. Вдруг вы погорячились?

– А разве такое возможно? – не поверил Клим. – Как я понял из ваших разговоров, она скоро будет у себя на родине, в Украине.

– В этом мире все возможно, – проговорил Джамиль. – Только прежде чем дать мне ответ, подумай, зачем тебе это? Она оказалась шпионкой.

– Мне надо! – простонал Клим, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

Он презирал себя за слабость и не мог понять, что с ним творится. Пока Ирина была рядом с ним, он ненавидел ее, но стоило Джамилю их разлучить, как вновь заныло под сердцем. Конечно, возможно, что это просто от страха перед одиночеством в этом жутком мире. Подобный стресс испытывают дети, неожиданно оказавшиеся без родительской опеки, где-то среди незнакомых людей.

– Хорошо, – сказал Джамиль и скрылся в кабине.

Машина снова тронулась.

Вскоре они выехали на площадь. На домах, стоящих вокруг нее, Клим успел разглядеть остатки вывесок на непонятном языке. Он понял, что здесь, как и в центре любого другого города, располагались когда-то административные учреждения и банки.

«Лобное место», – подумал он, когда увидел виселицы с телами, болтавшимися на веревках.

В нос ему ударил тошнотворный запах разлагающейся плоти.

Машина встала. Дверца открылась.