Андрей Воронин - Слепой. Проект «Ванга»

– Хорошо, – сказал он. – Извини. Я просто не сразу понял, насколько все серьезно.

– Откуда ты можешь знать, насколько все серьезно? – с горечью, но уже значительно мягче возразила Ирина.

– Вот ты мне и расскажи, – предложил Глеб. – А может, все это действительно яйца выеденного не стоит. Может, господин Соколовский встретил где-нибудь в командировке девушку своей мечты и никак не может с ней расстаться. А потом явится с повинной головой, которую, как известно, даже меч не сечет…

Он почувствовал, что опять начинает зубоскалить, и прикусил язык.

– А кто тебе сказал, что он пропал? – спросила Ирина. На секунду бросив руль, Глеб развел руками.

– А ты разве не говорила? Ну, тогда не знаю. Никто не говорил. Это так, предположение, сделанное на основании твоих собственных слов.

– Я о Максиме даже не упоминала, – напомнила Быстрицкая.

Это была правда: все, что она говорила, было всего лишь ответами на высказываемые им догадки. Глеб пожал плечами.

– Ну, я увидел Волошину, и мне показалось, что она чем-то сильно расстроена. А потом вышла ты, и точно в таком же состоянии…

– И ты поэтому решил, что я расстроена из-за ее отношений с Максимом?

Глеб крякнул: крыть было нечем. Действительно, в толпе москвичей, спешащих с работы домой и твердо знающих, что на этом пути их ждет продолжительная давка в общественном транспорте, очень редко увидишь веселое лицо. Да что там веселое! Если на чьей-то физиономии нет выражения хмурой озлобленности, как будто человек идет в штыковую атаку, это уже довольно редкое явление.

– Она, как-никак, твоя подруга, – довольно неубедительно произнес Глеб.

При этом он подумал, что супружество с ним не прошло для Ирины даром: вместо того, чтобы, как собирался, аккуратно извлечь из жены информацию, он и сам не заметил, как оказался в роли допрашиваемого. Впрочем, чтобы освоить этот фокус, женщине вовсе не обязательно быть замужем за офицером ФСБ: женщины владеют этим навыком от природы…

– Послушай, – сказал он, – я действительно не знаю, что произошло. Я строю догадки, время от времени попадаю пальцем в небо, и меня за это обвиняют то в подслушивании, то вообще в чтении мыслей… Ну, я же ни в чем не виноват!

Последнее заявление он сделал нарочито жалобным, чуть ли не плаксивым тоном, и это возымело ожидаемый эффект: протянув руку, Ирина ласково, как ребенка, потрепала его по макушке.

– Прости, – сказала она, – я совсем расклеилась из-за этой истории. Представляешь, он и вправду пропал.

– Соколовский?

– Да. Обещал вернуться вечером, не поздно, и исчез, как сквозь землю провалился. Даже не позвонил.

– Тут, в Москве?

– По крайней мере так он сказал Нине перед тем, как исчезнуть. Он не говорил, что собирается куда-то ехать.

– Возможно, забыл. Или просто не счел нужным, думая, что вернется вовремя. А что говорят в редакции?

– Ничего не говорят. Он ведь сотрудничал сразу с несколькими изданиями – заходил, сдавал материал и уходил. Вольный стрелок, который ни перед кем не обязан отчитываться. Так что любая из редакций, в которых он появлялся, – последнее место, где стали бы беспокоиться из-за его долгого отсутствия. Не приходит – значит, работает над новой темой, только и всего…

– И давно его нет?

– Уже неделю. Точнее, восемь дней.

Глеб поморщился. Ирина со слов подруги отзывалась о Соколовском как о порядочном человеке. Правда, влюбленным женщинам свойственно закрывать глаза даже на самые вопиющие недостатки своего избранника, так что тут, вполне возможно, все-таки имела место обычная бытовая драма: жених улизнул меньше чем за месяц до свадьбы, а невеста безутешна.

– Она все глаза проплакала, – продолжала Ирина. – Даже съехала с его квартиры, потому что там все напоминает о нем. Вернулась к себе и сидит там одна…

– Они что, жили у Соколовского? – изумился Глеб.

– А что тебя так удивляет? У него хорошая квартира в центре. Родители – преподавали в МГУ, так что ему по наследству достались настоящие хоромы…

Сиверов, не удержавшись, тихонечко присвистнул сквозь зубы. Чтобы бежать от невесты, бросив на произвол судьбы профессорскую квартиру в центре Москвы, надо иметь очень веские причины. Да и тогда… Сейчас ведь не девятнадцатый век и даже не двадцатый, нынче жилплощадью не швыряются даже из самых благородных побуждений. Да еще такой жилплощадью… Нет, версия о покинутой невесте явно никуда не годилась.

– А что говорят в милиции? – спросил он, безо всякой телепатии зная, каким будет ответ.