Андрей Воронин - Слепой. Антимавзолей

В данный момент проектирование находилось в начальной стадии. На площадке производились подготовительные работы: выкорчевывали подлесок, сносили остатки горелых стен и возводили временный дощатый забор. Накануне участок должны были посетить гидрогеологи: Телятников работал, скрупулезно придерживаясь всех установленных правил и норм, и никогда не начинал проектирование очередного объекта, не получив предварительно заключение гидрогеологической экспертизы. Это отнимало лишнее время и стоило денег, но Виктор Иванович, в отличие от многих своих коллег, считал, что дело того стоит: так он, по крайней мере, мог быть уверен, что построенный им особняк не завалится, как карточный домик, через месяц после ухода строителей и не съедет, как на салазках, в какой-нибудь овраг. Правда, о подобных случаях с элитными подмосковными коттеджами никто никогда не слышал, но все когда-нибудь случается впервые, и уж кто-кто, а клиенты этого архитектора могли не бояться, что их жилище откроет эту печальную статистику.

Именно вчера и именно в ходе отбора проб грунта для экспертизы у геологов произошла какая-то заминка. В чем заключалась суть происшествия, Телятников по телефону говорить не пожелал; не пожелал он также явиться к Георгию Луарсабовичу в его московскую квартиру или офис, чтобы лично, с глазу на глаз объяснить, в чем дело. Вместо всего этого обычно покладистый и всегда готовый идти навстречу клиенту архитектор категорически потребовал – не попросил, а именно потребовал! – личного присутствия господина Гургенидзе на стройплощадке. Заказчик так удивился, что согласился приехать.

Разумеется, Клыков был прав, протестуя против этой поездки. Он был хорошим начальником службы безопасности и относился к своим обязанностям не менее добросовестно, чем архитектор Телятников к своим. Ситуация действительно сложилась до невозможности странная и даже подозрительная – пожалуй, чересчур подозрительная для того, чтобы быть по-настоящему опасной. Георгий Луарсабович Гургенидзе в данный момент не видел, кому может принести выгоду его безвременная кончина, так что, по его мнению, и бояться было нечего. К тому же в его жизни давненько не происходило ничего необъяснимого и загадочного; он был богат, широко известен, и до сих пор никто не изъявил желания посадить его за решетку – кроме коммунистов, естественно, которые, дай им волю, оплели бы колючей проволокой всю страну, как уже сделали однажды. Словом, с точки зрения среднестатистического обывателя жизнь Георгия Луарсабовича Гургенидзе была спокойной и счастливой, и как раз по этой причине его на протяжении вот уже нескольких лет донимала свирепая, неодолимая скука.

Георгию Луарсабовичу как-то довелось прочесть в одном романе, что никто из литераторов не возьмется описывать счастье по той простой причине, что оно скучно и невыразительно. Насчет счастья он ничего не мог утверждать – просто не знал, что это такое и как отличить его от обыкновенного покоя и довольства, – но в целом был согласен с автором. Кто-то мог бы сказать, что господин олигарх просто с жиру бесится, и он не стал бы возражать, поскольку никогда не унижался до споров с идиотами, но у Гургенидзе на этот счет была своя теория. Ему казалось, что счастье, веселье или просто отсутствие скуки – это признаки не столько финансового состояния и общественного положения, сколько возраста и здоровья. Пока ты молод и полон энергии, пока у тебя есть ясная цель и силы для ее достижения, скуке тебя не достать. И ничего, если при этом ты частенько бываешь голоден: пустой желудок способствует ясности ума и легкости движений. Ты идешь к намеченной цели, разнося преграды в щепки, в мелкий мусор, в пыль, не экономя силы и не веря в старость. Тебе кажется, что, достигнув цели, ты станешь счастлив, и по молодости лет ты не понимаешь, что счастлив именно сейчас, в данный момент, и что другого счастья на свете просто не бывает…

Словом, Георгию Луарсабовичу давно уже было смертельно скучно жить на белом свете, и от этой скуки не спасал даже пресловутый кавказский темперамент. Поэтому он несказанно обрадовался случаю развеяться, хотя и подозревал, что ничего интересного у себя на участке скорее всего не увидит: Телятников был известный перестраховщик, и все дело могло заключаться в каком-нибудь невзначай задетом геологами высоковольтном кабеле, проложенном тут в незапамятные времена и давно уже отключенном от сети энергоснабжения. Но если бы выяснилось, что дело в кабеле, Георгий Луарсабович лично порвал бы дурака в клочья, и Телятников об этом знал. Гургенидзе – не тот человек, которого можно беспокоить по пустякам. Тогда что они там нашли? Бомбу какую-нибудь? Так опять же надо быть полным кретином, чтобы приглашать не саперов, а Георгия Луарсабовича… Клад? Золото-брильянты? Сомнительно… Какие в Московской области могут быть клады? Откуда? Хотя, с другой стороны, правительственная дача…