Богдан Сушинский - Ветер богов

– Сдавайся, бандеровская сука! – матерым басом оглушил Ордаша кто-то из боевиков Сотника. – Я тебя научу, как Родину любить, холуй немецкий!

Вновь выстрел Власевича, и еще один автомат ордашей умолк навсегда.

– Прекратите стрельбу! – почти взвыл Ордаш, понимая, что при таком снайпере он со своими оставшимися тремя вояками не продержится и пяти минут. – Всем прекратить! Слушай, смерш, уйми своего снайпера!

Еще один выстрел – и у Ордаша осталось только двое вояк. При этом никто больше из группы Курбатова и Сотника огня не открывал. Зачем, если каждый выстрел Власевича гремел, словно приговор Господний? Его неумолимость оказалась заложенной в дьявольскую меткость стрелка, приводившую Ордаша в ужас.

– Да уйми ж ты его, мать твою! – взъярился он, приподнимаясь с земли. Но Власевич помнил приказ подполковника: главаря не трогать. Он нужен был украинским партизанам живым, чтобы показать крестьянам, какими подлыми способами и провоцируют их, и воюют энкавэдисты. – Мы сдаемся! Свои мы, свои, в Бога душу мать! Вы же переложили моих людей! А ты сука!.. – рявкнул на Австрияка и буквально рассек его густо очередью из пулемета.

– Старика-то зачем тронул? – укоризненно спросил Курбатов. – Такой грех на душу…

– Какой там еще грех?! Ты что, думал, он нам служит? Это связной оуновцев!

– Ты-то кто, разве не бандеровец? Теперь уже нас своими признаешь? – насмешливо басил командир группы Сотника.

– Да из НКВД мы! Группа особого назначения. Вы за эту свою глупость под суд пойдете, падлы! Все как один.

– Ну разве что под суд! – подытожил их полемику Курбатов. В конце концов сотниковцы добились, чего хотели: Ордаш сам признал, что является агентом НКВД и что умышленно работал под националистов, чтобы запугивать население зверствами своих боевиков. – Бросайте оружие к телу старика, поднимайтесь и отходите на двадцать шагов в сторону скалы, – скомандовал он провокаторам. – Если вы действительно наши, тогда придется извиняться. Нас послали сюда в засаду на националистов.

– Да в НКВД решили, что нас и самих пора ликвидировать. Неужели ты до сих пор не понял этого?! – прохрипел один из двух оставшихся вояк Ордаша, выходя из руин и швыряя немецкий автомат к ногам командира. – Они убирают нас как опасных свидетелей.

– Заткни пасть! – прорычал в ответ Ордаш. – Не нам решать.

Первым, держа группу под стволом своего карабина, спустился на площадь Власевич.

– Честь имею, господа, представиться: поручик белой гвардии…

Ордаш и его люди смотрели на Черного Кардинала с нескрываемым ужасом, а слушали, как юродивого, совершенно не понимая, о чем это он. Появление здесь белогвардейского офицера было в их восприятии такой же немыслимой вещью, как появление дьявола.

Зато людей Сотника восприняли с большим реализмом. И даже не пытались сопротивляться, когда те уложили их на землю и принялись связывать.

– Ходили слухи, будто очень интересуешься Сотником, – приподнял Ордаша за волосы командир группы украинских националистов – плечистый темноволосый мужик лет сорока пяти. – Так это я и есть. Поднимайся, у нас с тобой оч-чень длинный разговор будет.

– Я так понял, что наша помощь вам больше не нужна? – поинтересовался Курбатов.

Сотник отвел подполковника чуть в сторону и загадочно ухмыльнулся:

– Уже нет. Теперь живи. Дорога к границе тебе открыта, белый русский.

– На твоем месте я бы поблагодарил все же за помощь, – ткнул стволом автомата в сторону повязанных энкавэдэшников.

– На твоем я бы благодарил еще вежливее.

– Какой-то странный у нас с тобой разговор получается, Сотник, – нервно повел плечами Курбатов, осматривая украинских партизан, успевших на время позабыть об энкавэдэшниках и нацеливших автоматы на его группу.

– Он покажется тебе еще более странным, когда узнаешь, что был приказ ликвидировать тебя вместе с твоими белопогонниками. Кроме этого немца, Бергера.

Курбатов оглянулся на Тирбаха и Власевича. Они уже поняли, что происходит, и разошлись в разные стороны, готовясь принять бой. Только капитан фон Бергер, как ни в чем не бывало, сидел на осколке стены под самой башней, демонстрируя полное безразличие ко всем этим бесконечным выяснениям отношений славянами-унтерменшами.

– Что же тебя остановило?

– Это я подослал к тебе сначала Газду, потом Австрияка. Сказал своему старшему: если этот москаль-золотопогонник поможет нам развеять свору Ордаша, пусть топает дальше. Ведь от самой Маньчжурии идет. Только, знаешь, для моих, там, в штабе, что белые, что красные – все равно русские. Они, конечно, согласились пока что не трогать тебя, но только до завтрашнего дня. Поэтому завтра же уходи отсюда, а то пристрелят меня вместе с тобой.