Богдан Сушинский - Ветер богов

– Помнится, вы говорили о какой-то мадемуазель, осмелившейся тревожить вас, прежде чем выложили из чемоданчика свою зубную щетку, – сказала она, прислушиваясь к тому, как Скорцени блаженствует под душем, который, несмотря на налет и разрушения, все еще функционировал.

– Не злопамятствуйте, Фройнштаг. Вам это не к лицу.

– Я ведь не упрекаю вас в том, что вы самым бессовестным образом увиливаете от прямых ответов.

– В тех случаях, когда эти прямые ответы мне неизвестны. Меня сейчас куда больше интересует мой адъютант Родль. Очень хотелось бы знать, где, под крылом какой фурии он пребывает сейчас.

– Да уж, господа офицеры СС, воздух Италии, не говоря уже о Корсике, вам совершенно противопоказан. Поэтому, на всякий случай, напомните-ка мне имя той самой девицы.

– Жанна д’Ардель. Кажется. Я уверял, что она – девица? По-моему, голос у нее был старческим.

– Не пытайтесь оправдываться. Как подследственный вы совершенно бездарны. Иное дело – в допросе. Там вы по-настоящему сильны. Признаю. Итак, Жанна д’Ардель. Впервые слышу это имя.

– Несчастная еще не знает, как ей повезло.

«За стенами этого здания выносят из развалин трупы, – напомнил себе Скорцени. – А ты в это время оправдываешься перед любовницей. Существует какое-то несоответствие между этими действами. Неужели не улавливаешь?»

Она подошла к столику, на котором стоял телефон и, увидев в открытой записной книжке номер штурмбаннфюрера Умбарта, не колеблясь, позвонила ему.

– Вы, штурмбаннфюрер? – строго поинтересовалась она таким тоном, будто не она его, Умбарта, тревожит, а Умбарт – ее. – Ваш штаб все еще не разнесло? Унтерштурмфюрер Фройнштаг. Да, та самая… – Беседуя с командиром батальона, Лилия краешком глаза подсмотрела, как, обернувшись полотенцем, Скорцени важно прошествовал из ванной в соседнюю комнату. – Вам знакомо такое имя – Жанна д’Ардель? Вот как? Откуда оно мне известно? Да уж наслышана.

Скорцени все еще облачался в свой франтоватый приталенный мундир, а Лилия уже возникла в проеме двери его комнаты.

– Сколько раз я давал себе слово не раскрывать женщинам имена их соперниц. Никогда, ни под каким предлогом…

– А ведь все очень просто, штурмбаннфюрер. Жанна д’Ардель – хорошая знакомая подруги штурмбаннфюрера Умбарта.

– Только и всего, Лили…

– Ну-ка повторите, повторите… – мгновенно отреагировала Фройнштаг.

– Что именно?

– Имя, мое имя. В таком виде, в каком вы его только что произнесли.

– О, Ли-ли… – по слогам, манерно закрыв глаза, продекламировал Скорцени. – Нравится? То-то же. Только учтите: впредь я все равно буду обращаться к вам так, как полагается обращаться к офицеру СС, госпожа Фройнштаг. А пока что будем считать, что вопрос со звонком мадемуазель д’Ардель закрыт.

– А нападение на наш отель? Как быть с ним?

– Побойтесь Бога, унтерштурмфюрер, – поморщился Отто. – Не ставьте меня в глупое положение.

– Нет уж: в данной ситуации пусть лучше Господь убоится меня. Я знаю, что говорю. Я чувствую…

Скорцени застегнул френч на последнюю пуговицу и только тогда лениво, неискренне рассмеялся.

– Вы неисправимы, Фройнштаг. Ваша фантазия возводит меня в ранг наследника австрийского престола.

– За престолонаследниками сейчас никто не охотится. Они не представляют никакого интереса.

– Как и я.

– Что касается вас, то вы – из-за убийства которого начнется третья мировая [49], «самый страшный человек Европы» и «первый диверсант рейха». Советовала бы вам время от времени почитывать газеты. Причем не только германские.

– Дельный совет, – возился Скорцени с галстуком.

– Меня не оставляет предчувствие, что за вами началась настоящая охота. И не только за телом, но, судя по усилиям княгини Сардони, и за душой – тоже.

– Там, по-моему, тоже – за телом, – мрачно отшутился штурмбаннфюрер.

– Это вам так кажется, Скорцени, что княгиня польстилась вашими телесами, – вновь блеснула своей прирожденной зловредностью Фройнштаг, – уверена, что на самом деле она отрабатывает свой хлеб ради иной цели.

«Тогда встает вопрос: „Кто ты?“ – взглянул на нее из-под нахмуренных бровей штурмбаннфюрер. – Неужели приставили? Даже ко мне? Но кто? Кто посмел? Бред. Не может быть».

С этой успокоительной мыслью: «Бред. Не может быть» – Скорцени и прекратил разматывать клубок своих подозрений.

Тем временем вновь ожил телефон. Подняв трубку, Скорцени, к своему изумлению, услышал теперь уже хорошо знакомый французский прононс Жанны д’Ардель. Хотя она и не представилась.