Евгений Сухов - Смотрящий по России

— Пятый год пошел, — растерянно сказала женщина. — Упрекнуть его ни в чем не могу…

— А до этого где он работал? — перебил ее Варяг.

Тарантул занервничал. К ним уже начинали проявлять интерес — трое прихожан, застыв недалече, откровенно пялились на Варяга. А молоденький священник, со светлым пушком на пухлых красных щеках, бросал в их сторону подозрительные взгляды, не решаясь переступить порог собора.

— У одного известного ювелира в Москве. Как же его фамилия-то, бог ты мой… А, вспомнила — Зальц!

— Где находится его магазин?

Женщина с интересом посмотрела на Варяга, после чего удивленно спросила:

— Но какое отношение это может иметь к Тимофею Беспалому?

Варяг оставался серьезен:

— В нашей работе может пригодиться любая мелочь.

Старуха недоуменно передернула худыми плечиками:

— Его лавка находится около Каланчевки.

Слово «лавка» невольно резануло слух, так изъяснялись в прежние времена.

Подошли еще четверо прихожан. Они о чем-то негромко, но возбужденно переговаривались. По коротко брошенным взглядам было заметно, что им не очень-то нравится суета вокруг церковного старосты. Кроме священника на паперти виднелся теперь и дьякон, вертлявый, как волчок, и неприятный, как упырь.

Лицо Тарантула выглядело необыкновенно сосредоточенным. Сделав два неторопливых вальяжных шага, он очень серьезно произнес:

— Спасибо. Вы очень помогли следствию.

Варяг удивленно посмотрел на Константина, но промолчал. Следовало довериться интуиции начальника охраны. Наверняка он знает, как следует поступать в подобных обстоятельствах.

Тимофей Беспалый стоял во второй шеренге и поверх сомкнутых плеч слушателей с интересом, так же как и все остальные, разглядывал высокого старика в царском мундире и при орденах, степенно вышагивающего вдоль строя. Своим поведением тот напоминал цаплю, высматривающую на илистом вязком дне аппетитную жабу. Даже голову он наклонял как-то уж очень характерно, будто бы примеривался для удара.

Самое удивительное было в том, что вместе с царскими орденами на груди старика виднелось несколько наград Белой армии, и он безо всякого смущения стойко выдерживал пристальные комиссарские взгляды. Генерал бравировал своими знаками отличия, что только добавляло интереса к его персоне. Сразу было заметно, что ему льстят откровенно заинтересованные взгляды. Его острый подбородок, возможно помимо воли, горделиво задирался вверх. Что невероятно шло к его облику.

Весьма странно, что его не расстреляли большевики, такие колоритные экземпляры в топке Гражданской войны сгорали в первую очередь. Видно, его ценят и даже, возможно, считают незаменимым, если привлекли обучать курсантов царским методам контрразведки.

Остановившись, генерал резко развернулся, несмотря на годы, в нем чувствовался кадровый строевой офицер. Даже спину он держал необыкновенно прямо — весьма большая редкость в преклонном возрасте.

— Вот что я вам скажу, бойцы, на эти полгода я для вас царь и бог! — веско объявил генерал, победно посмотрев на застывшие шеренги. — Прошу зарубить эту истину у себя на носу! Как меня называть… — Старик выдержал значительную паузу. — Я привык к обращению ваше высокоблагородие и господин генерал-лейтенант. Но с поправкой на большевистский режим не буду обижаться, если вы станете называть меня… товарищ генерал-лейтенант! Мне известно, что все вы офицеры Красной армии. Так вот, хочу вас сразу предупредить, — заложив руки за спину, он продолжал, четко выговаривая каждое слово: — Меня на этот период ваши звания совсем не интересуют. Обращаться я к вам буду, как к бойцам. Возражения есть? — Голицын смерил суровым взглядом притихший строй. — Я так и думал… У нашей с вами родины много врагов, такое время… И это не только германский фашист! А потому я научу вас распознавать противника и уничтожать его. Я буду вас учить по методикам царских школ. Большевиками все это было уничтожено… Слава богу, что они наконец учатся рассуждать здраво и решили вспомнить опыт Российской империи. А он уникален! Сорок лет назад царская контрразведка была одной из лучших в мире. Именно на ее основе работала контрразведка Белой армии… Никто не посмеет сказать, что она действовала плохо. Я научу вас всему, что умею сам. И первое — это хорошо стрелять! — Поманив кого-то пальцем, генерал произнес: — Помоги мне, голубчик.

Сжимая в руках четыре пустые бутылки, вперед вышел ординарец. Аккуратно поставив бутылки на землю, он выжидающе посмотрел на генерала.