Александр Тамоников - Бандеровский схрон

Вадим вмял окурок в землю, встал и побрел по дороге.

– Здравствуйте вам, – сказала, вытирая пот со лба, пожилая, но еще бодрая женщина. – Сын Сергея Поликарповича?

– А также Елены Сергеевны, – сказал Вадим и радушно улыбнулся. – Тетя Тася, если не ошибаюсь?

– Она самая, – подтвердила женщина. – Как здоровьице, Вадим Сергеевич?

– Сам поражен, но все хорошо, – ответил Вадим. – Приехал на несколько дней на родные хлеба, на побывку, так сказать.

Он повернулся к стройной молодой женщине в рваной куртке, кирзовых сапогах и чудовищных верхонках. Все это, а также тупая штыковая лопата в тонких руках смотрелось диковато.

Капитан протянул руку.

– Вадим.

Дама подумала, прежде чем ответить на рукопожатие. Худенькая, темная, с мальчишеской челкой и выступающими скулами. Она явно не состояла в кровном родстве с тетей Тасей Суровцевой, потомственной сельской жительницей. В глазах с ироничным огоньком просвечивало высшее образование.

Потом женщина улыбнулась, протянула руку.

– Кира.

– Невестка моя, – пояснила тетя Тася. – А я ей, стало быть, свекровь. Тоже на побывку приехала.

– Понятно, – отозвался Вадим. – У вашего сына хороший вкус. Как у него дела, чем занимается? Владимир, если не ошибаюсь?

– Да уже ничем не занимается. – Тетя Тася тяжело вздохнула.

Кира как-то враз потускнела.

– Умер мой Володенька. Скоро год будет. Работу потерял, в Донецк поехал, записываться в ополчение, да авария случилась. Грузовик автобус сшиб, в общем, не стало моего Володеньки.

– Простите ради бога, тетя Тася, – взмолился Вадим. – Я не знал.

– Да ладно, оклемалась уже, – сказала соседка. – Вон невестка у меня осталась. – Она кивнула на Киру. – Жили они, конечно, не ахти, постоянно лаялись, но это мой Володька виноват. Работать не хотел, попивал, балбесом вырос, как я ни старалась без отца-то. Да и Кира женщина строптивая, палец в рот не клади, не даст себя обидеть.

– Вы скажете, тетя Тася, – смутилась Кира. – Когда со мной хорошо, разве же я корчу из себя строптивую?

– Это так, конечно, – согласилась соседка. – Работать ты можешь, пальцы не гнешь, дескать, я вся такая городская, а вы тут с гор спустились да в грязь зарылись.

Кира прыснула. Ей удивительно шло смеяться и улыбаться. Только лопата в руках с каждой минутой смотрелась все страшнее.

– А ты все воюешь? – спросила тетя Тася. – В Донецке живешь?

– Живу, – согласился Вадим. – Дом хочу продать. Может, найдется чудак, купит. А что касается войны, то это дело прошлое. Кончилась она, тетя Тася. Постреливают еще втихушку, из-за угла. Боятся нас. Не будет больше войны.

– Аминь! – пробормотала Кира, стрельнув на него карими глазками.

– Дом продать? Рассмешил. Даже не надейся, Вадим. Даром не возьмут, уж поверь. Мой тебе совет, забей досками и забудь. Будешь приезжать иногда, использовать как дачу. Озеро, правда, сильно заросло. Лебеди уже третий год не прилетают, а ведь раньше их тут много было.

– Ладно, разберусь. – Вадим махнул рукой. – А у Прокопенок-то что случилось?

– Вы сегодня замечательно выбираете темы, – заявила Кира.

– Ты и про них ничего не знаешь. – Соседка вздохнула. – В марте все случилось, когда снег растаял. Там же бабка Максимовна жила да внучок ее Артем с молодой женой. Пополнение ждали, на девятом месяце, хорошая семья, за бабкой ухаживали. Полыхнуло ночью, замкнуло что-то в проводах. Их пьяный электрик тянул, напутал, наверное. В общем, полыхнуло по всему участку так, словно бомба взорвалась. Это потом нам районные спасатели рассказывали, когда причину пожара нашли. Всем селом воду таскали, а толку? Никто не уцелел.

Они стояли у завалившегося забора, неловко молчали. Человеческое горе было повсюду. Но вдвойне обидно, когда оно приходит нежданно. И война тут ни при чем.

– Ладно, сосед, ты извини, не можем мы тешить тебя разговорами, работы много. Давай за дело, невестка. Забор сам не встанет.

– Думаю, встанет, – сказал Вадим, отбирая у женщины лопату. – Идите, занимайтесь своими делами, а я займусь вашим забором. Будет стоять, как…

Он не нашел сравнения, но Кире уже стало смешно. Ей-богу, Вадим не имел в виду ничего такого. Каждый думает в меру своей испорченности.

– Стоять у него будет, надо же, – проворчала тетя Тася. – Ладно, Кира Ивановна, отдай ему лопату, пусть долбается. Притащи ножовку, молоток, гвозди и не мешай мужику работать своими улыбочками.

Женщины удалились. Та, что моложе, несколько раз обернулась. Глаза ее лучились ироничным огоньком.