Александр Шувалов: Чистодел

– Так ты готов? – повторил Влад.

– Готов. – Я осторожно, как будто боясь обжечься, взял мобильник и принялся набирать номер, записанный на клочке бумаги, протянутом мне Михалычем.

Длинный гудок, за ним второй, третий.

– Да, – прозвучал в ухе негромкий глуховатый голос. – Говорите.

– Добрый вечер. – Я прокашлялся. – Мне сказали, что по этому номеру можно позвонить насчет денег.

– Что-то такое припоминаю. Внимательно вас слушаю.

– Два года назад из… – Я замялся. – В общем, деньги из бюджета украли, около пяти миллиардов евро.

Мой собеседник хмыкнул и заявил:

– Нет, тогда сперли порядка на два больше. Это по самым скромным подсчетам.

– Сочувствую. – Услышанное почему-то совершенно не удивило меня. – Только я имею в виду именно пять миллиардов.

– Полагаю, это не вы их… позаимствовали?

– Нет. Я их просто нашел.

– И горите желанием вернуть?

– Да.

– Похвально. – Человек из-за стены немного помолчал. – В последнее время редко кому удается меня удивить. У вас получилось. Что вы за это хотите?

Что я хочу? Орден! Нет, даже два. Еще три медали и подарочный сертификат на похороны в Кремлевской стене. Но это не сейчас. Парад желаю в свою честь, а потом торжественный прием во Дворце съездов. В лучшем виде, чтобы все как положено: хор и оркестр конвойных войск, песни, танцы, патриотическая музыка. Балалаечники с гуслярами, байкеры. Сейчас это очень в тренде. А под занавес пусть котел на сцену вынесут. С кислыми щами, чтобы Родиной запахло.

– Хочу, чтобы все обо мне забыли, – ответил я на не самый простой вопрос.

– Не вижу препятствий, – заявил этот самый человек, которому, как меня уверяли друзья, не надо. – А с теми, кто?..

– Я постараюсь закрыть этот вопрос самостоятельно.

– И рассчитываете на то, что следствие зайдет в тупик?

– Очень на это надеюсь.

– Ладно, высылайте реквизиты и пароли. Адрес у вас есть.

– Там еще кое-что, – наябедничал я. – Записи всяких разговоров. Я особо не вникал, но…

– И правильно, что не вникали, – оборвал меня мой собеседник и осведомился: – Вас не затруднит перезвонить мне дня через три, в это же время?

– Не затруднит.

– Отлично, тогда до связи. – Он отключился.

Я тоже вырубил мобильник, аккуратно положил его на стол, обвел взглядом всю честную компанию.

– Ну и кто там говорил о ста граммах? – спросил я и спрятал руки за спину, чтобы не было видно, как они у меня трясутся.

После драки всегда наступает отходняк. Ко мне он тоже пришел, и еще какой.

– Вы действительно меня удивили, – весело заметил мужчина, обитающий за стеной. – Вернули все и даже кое-что сверху.

– Чужого мне не надо, – голосом пионера-героя отрапортовал я.

– Но и о себе не забыли, – закончил мысль мой собеседник. – Это очень мягко говоря. – Тут я промолчал в знак согласия и раскаяния. – Вернемся к вашему вопросу. Кого надо навсегда забыть? – Он выслушал меня, немного помолчал. – Хорошо, можете считать, что этот человек вообще не существовал. Только вы и сами понимаете…

– Да.

Это означало, что в ближайшие сто-двести лет на Родине мне лучше не появляться. На всякий случай.

– Теперь о другой вашей проблеме. Собираетесь заняться ею вплотную?

– Собираюсь.

– Не стоит, она уже решена.

– Как? – удивился я и глотнул водички. – Не понял.

– А хрен ли тут понимать, как говаривал один из участников этой аферы? Вопрос рассосался сам по себе.

– Это как?

– Да так.

– Когда?

– Пару дней назад.

Летом, когда в городке просыпается жизнь, здесь шумно и весело. Только очень жарко. Поэтому рестораны под пальмами на набережной заполняются ближе к вечеру, когда затихает разноголосый гомон, несущийся с пляжа, и на притихшие улочки опускается прохлада. Воздух наполняется ароматом хвои и горных цветов.

В последнее время русская речь здесь стала звучать намного реже и гораздо тише. Заметно изменился музыкальный репертуар в кабаках. «Централ» и «Кольщик» решительно вышли из моды.

А совсем недавно русских здесь нежно любили, вернее, терпели, смотрели сквозь пальцы на маленькие слабости в виде шума и мата, милой привычки регулярно надираться до полного изумления, затем фестивалить, отрываться по полной программе. Так персонал небогатого отеля переносит все выходки толстосума-иностранца, надеясь на щедрые чаевые. Самому этому фрукту безумно нравится ощущать себя индийским набобом. Потому что на самом деле богач он только по скромным здешним меркам, а по российским – в лучшем случае середнячок. А то и вовсе никто.