Александр Шувалов - Шут специального назначения

Сложив, как уже говорилось, один и один, а потом еще два с двумя, Толя многое понял. В частности, то, что в решении старших он ранее счел наглым и глупым, оказалось просто… Просто строго функциональным. Видимо, в будущей операции уже назначены не только во всем виноватые, но и те, кто не сможет этого опровергнуть. То есть кандидаты на выбраковку.

И сразу многое стало предельно ясным. В частности, почему Николай устроил форменную истерику из-за той коробки, а чуть позже, когда общался с подчиненным, не опасаясь прослушки, даже забыл о ней упомянуть.

И еще. Весь свой боевой путь от, как говорят в войсках, сперматозоида до полковника, Николай прошел по коридорам и этажам ГРУ, ни разу за все это время не выехав «в поле». Организуя и направляя процесс разведки, сам как-то не счел нужным научиться азам профессионального поведения. Зато проникся, как все работники центральных аппаратов, легким презрением к труженикам периферии. Прямо как римские матроны, что, не стесняясь, мылись, какали, писали, трахались при рабах. И разговоры разговаривали.

Вот и Коля-Николай регулярно общался прозрачными намеками с каким-то Гогой. А Толя слушал и все понять не мог, то ли это шеф так ему доверяет, то ли совсем дурак. Как недавно выяснилось, не дурак и не доверяет. Просто мертвые имеют полезную привычку молчать. А нахождение его самого среди живых – просто оперативная необходимость. Которая скоро себя исчерпает.

Толя отпил остывшего чаю. Достал сигарету, но курить не стал. Дымить на веранде с недавнего времени запретили, а тащиться на улицу не хотелось. Итак, что у нас здесь? Да ничего особенного, обычная шахматная, непонятная постороннему взгляду, многоходовка. В конторе обожают такие расписывать. Вот только лично ему в ней отведена роль предназначенной в жертву пешки. Это огорчает.

И что же делать? Прежде всего, думать. Ситуация, признаться, не из простых, но кое-какие шансы все равно должны быть. Хотя бы потому, что замутившие все это – обычные гребаные теоретики, хоть и таскавшие много лет приличной тяжести погоны по серьезному заведению. А он – практик не из последних. А раз так, то и у пешки появляются некоторые шансы.

А подумав, следует начинать действовать. Например, выйти на начальника собственного начальника и сдать весь это пошлый расклад? Не смешно. Во-первых, шеф его шефа тоже может быть при делах. А если даже нет, то наградой сигнальщику-горнисту будет не мешок пряников с бочкой варенья, а все тот же билет в один конец. Вернее, служебный проездной. После всего такого принято отправлять в бессрочный неоплачиваемый отпуск службу безопасности в полном составе – всех, чистеньких и грязненьких.

Организовать бунт нижних чинов и перехватить тему? Не смешно вдвойне, соратники тут же и сдадут. Лучше застрелиться прямо сейчас и здесь. В тенечке.

Тогда что же? Остается попытаться спрыгнуть с корабля и как-то затеряться. А для этого надо, чтобы любовно задуманное руководством мероприятие с треском провалилось, а у его организаторов вдруг не нашлось ни времени, ни возможностей на персонально ему обратку.

Значит, надо морщить репу дальше. Но уже и сейчас понятно, что в одиночку это дело не потянуть. Нужны союзники, в крайнем случае – попутчики. А кто, спрашивается, может стать в этом гнилом деле попутчиком? Возникают варианты, вернее, вариант. Смешной. Но – вариант…

Молодым у нас, как известно, везде дорога. Типа, что встал? Давай – вали отсюда. Зато старикам – почет и всеобщее уважение. И немного укоризны. Глядит на них Родина, очи суровы: поимейте, дескать, граждане, честь и совесть. У нас тут и без вас … полная: нефть подешевела, Америка оборзела, Украина охренела, деньги из бюджета опять все куда-то подевались. А тут вы еще. Короче, жизнь прожита, пора и под травку. Только уж будьте добры, за свои, за гробовые, с нищенской пенсии отложенные. А то сами понимаете…

«Как не понять, – вздыхают старики, – мы уж постараемся». И уже совсем чуть слышно: «Простите нас».

А вот и нет им прощения! Потому как скрипели, так и скрипят и, по всему судя, дальше скрипеть собираются. Несмотря на нищенские пенсии, никакую медицину и прочие прелестные прелести в виде цен и тарифов. На кашках и хлебе в своих убогих квартирках. А то и просто на хлебе без соли. В надежде, что у страны, которую когда-то защищали да отстраивали, что-то в душе шевельнется. Вспомнит любимая отчизна все хорошее, что было, застесняется и хоть немного поделится. Или просто совесть проснется. Хотя вряд ли, с совестью там, наверху, полный порядок.