Александр Шувалов - Шут специального назначения

– Ой, в смысле, нет!

– Как это нет? – Полковник с непонятной фамилией чуть повернул голову и в раздумчивости великой уставился на прямоугольную вывеску прямо над стойкой ресепшен: «Некоммерческий фонд в поддержку борьбы с преступлениями в сфере экономики и коррупцией по Мытищинскому району». Чертыхнулся. – А где тогда этот «Волжский кредит»?

– На восьмом этаже второго строения, – с явной радостью в голосе отозвался толстяк.

Жизнь прямо на глазах налаживалась. Ко всему прочему в этот раз его даже не пнули.

– А это какое?

– Четвертое.

Он хотел было сообщить, что, насколько ему известно, вышеупомянутый кредит, что с берегов великой русской реки, уже недели две как слился в неизвестном направлении, но не стал. Решил, что буквально пару дней назад вселившимся на его место ребятам из инвестиционной группы «Альянс китобоев Юго-Запада Северной Сибири» тоже не помешает немного развлечься.

– Да, – служивый в чине аж полковника сделал паузу. – Дела… – нахмурился. – В общем, это… приношу извинения от лица службы.

Подошел ко все еще валявшемуся на коврике упитанному боссу и помог подняться.

– Еще раз извините. Имеете полное право подать жалобу. Телефон моего генерала…

– Претензий не имеем! – махнул рукой босс и натужно, потирая ушибленный бок, улыбнулся. – Мы же понимаем – служба.

Именно так. Служба у вас, гоблины, такая. Дни и ночи без остановки. А то, что над центральным входом в корпус черным по-русски полуметровыми буквами прописано «строение четвертое», прочитать высшее специальное образование не позволяет? Ну, блин, погодите! Ужо вернется в среду из-за рубежей хозяин. Выйдет прямиком на вашего министра или директора, кто там у вас. И кое-кому этот дурацкий визит еще аукнется. А уж икаться точно будет долго.

Фу-ты ну-ты, скажете. Подумаешь, какой-то там некоммерческий фонд, а понтов, как у «Газпрома» с «Зенитом». Я вас умоляю… На просторах родного зазеркалья название «некоммерческий» на вывеске любой богадельни точно означает, что ничем, кроме этой самой коммерции, там не занимаются. А борьба с коррупцией, как известно, приносит никак не меньший доход, нежели она сама, родимая. Поэтому абы кого с улицы к этому святому делу и на пушечный выстрел не подпустят. Так-то.

– Снимаемся! – скомандовал меж тем полковник и сделал только ему и своим понятное движение ручкой.

Один из бойцов в маске заглянул ненадолго в техничку, извлек и нагло прикарманил диск с записью произошедшего недоразумения. Группа по новой построилась и двинулась к выходу. Дружно раздвинулись и снова сомкнулись створки кабинок. Если бы кто-то в этот момент глянул на часы, то обнаружил, что служивым на то, чтобы войти, слегка нахулиганить, облажаться и убраться, потребовалось чуть меньше семи минут.

В освобожденном офисе на мгновение повисла тишина.

– Идиоты, – изрек толстенький шеф.

Вернулся к себе и повел себя достаточно странно: сделал пару звонков, уселся в кресло, забросил короткие ножки на стол и принялся ждать. Терпеливо и, как удав, спокойно. А вот хвататься за сердце, глотать горстями таблетки и запивать их прямо из горла дорогим коньяком, заливая рубашку по причине дрожи в руках, не стал. Руки у этого битого жизнью мужичка не тряслись. И сердце не кололо. Подумаешь, наезд с отъездом. В прошлом и не такое бывало.

Дождался звонка с докладом. Служивые, как и ожидалось, во второй корпус вошли. И вскоре его же покинули и выглядели при этом сердито и местами даже жалко. Только после этого толстячок набрал нужный номер и за несколько минут толково и с мельчайшими подробностями описал произошедшее.

А в офисе тем временем царил парад победителей. Хохот, радость, искрометный юмор.

– Козлы!

– М…ки!

– Сапоги вонючие!

А заведующая отделом финансов, поправив очки, вообще выдала несколько слов и выражений из числа тех, что не то что дамам, но и при них в приличном обществе произносить категорически не принято.

Кто имеет медный щит, тот имеет медный лоб… Как часто мы считаем всех, кроме себя, идиотами и ущербными недоумками. Особенно тех, кто изо всех сил стремится ими казаться. И совершенно напрасно.

В офис фонда, между прочим, вошло двенадцать человек в форме. А вышло-то одиннадцать. За те короткие минуты, что продолжалось это нелепое маски-шоу, один из них успел отпереть дверь подсобки и юркнуть вовнутрь. А потом ее же и запереть. За собой же.