Александр Шувалов - Шут специального назначения

Служебных собак загнали в вольеры, охрану гостей и большинство хозяйской упрятали в один из гостевых домиков с жестким приказом сидеть тихо и не отсвечивать. Ни гости, ни сам Семен Игнатьевич никого и ничего не опасались. Ни налета отмороженных башибузуков со знойного юга, ни безбашенной молодежи, НИ-КО-ГО. Тем более что степень отмороженности первых и безбашенности вторых сильно преувеличена. И те и другие прекрасно знают, когда и где можно быковать, а где и когда лучше засунуть язык себе же в анус и быть паиньками.

И по поводу возможного визита государства в лице его силовых структур тоже никто не заморачивался. Потому, видимо, что большинство из присутствовавших на празднике ее же, державу, и представляли. А те, кто не представлял, давно заключил с ней на коммерческой основе пакт. О ненападении и невмешательстве.

В общем, началось все вовремя и прошло мило и весело. Вот только закончилось персонально кое для кого весьма паскудно. После того как виновник торжества лично осчастливил присутствовавших балладой Бернса на неплохом английском и патриотической, уже на русском, басней Михалкова-гимноносца, имел место салют.

Еще до него клоунов щедро одарили остатками спиртного с барского стола, затолкали в автобус и отправили восвояси. Гости с хнычущей, требующей продолжения веселья детворой сразу после него расселись по лимузинам и разъехались. Прислуга приступила к ликвидации последствий праздника, а именинника повели спать в хозяйскую усадьбу.

Вот там-то и были обнаружены двое субъектов мужского пола, связанных и не до конца очухавшихся. В одном признали сотрудника личной охраны, второй, щуплый, патлатый, почти раздетый, сознался сам. В том, что он клоун.

Семен Игнатьевич вбежал в кабинет, открыл сейф и облегченно вздохнул. Деньги, документы, кое-что еще – все на месте. На всякий случай отпер внутреннюю ячейку, так называемый сейф в сейфе, хитроумный замок которой, по утверждению фирмы-производителя, невозможно было открыть без «родного» ключа. И сердце, как поется в песне, забилось спокойно.

А потом, как поется в другой песне: «Мое сердце остановилось…» и понеслось вскачь. «Небываемое бывает», как, по утверждению современников, любил говаривать великий русский полководец Суворов А. В. Бывает, черт подери! Обычный листок белого картона размером с визитную карточку на одном из серых замшевых мешочков. Чистый, без каких-либо букв или цифр. И все-таки она, визитка, загнутый уголок которой по традиции века предпредыдущего означает, что некто заглянул в гости, но хозяина не застал. О чем с искренним сожалением и сообщает.

В минуты горя роковые всегда обращаешься сердцем к Отчизне. Поэтому, растворив дверцы бара, Семен Игнатьевич проигнорировал всякие там виски с ромами и джины с текилами. Выхватил из заднего ряда литровую бутыль с прозрачным, как воздух в горах, и чистым, как слеза младенца, национальным напитком. Махнул полстакана залпом и тут же запил тем же. На сей раз – полным стаканом.

В кабинете робко материализовался начальник охраны и принялся лопотать о том, что с обоими пострадавшими творчески и «вдумчиво» поработали, уже есть кое-какие зацепки. И погоня выслана. А видеонаблюдение ничего не показало, поскольку не велось. Еще бы. Сам факт близкого знакомства хозяина дома с кое-кем из гостей, их милое общение за закрытыми дверями в этом же, черт бы его подрал, кабинете никоим образом не подлежали документальному подтверждению.

Пострадавший, не дослушав, прервал доклад, изъял у истекавшего потом бывшего подполковника ФСБ пачку сигарет с зажигалкой и взмахом руки выпроводил прочь. Закурил, чего уже лет двадцать не делал. Накатил еще сотку, следом вторую и только после полулитра ее, родимой, принялся рассуждать спокойно и трезво, как умел.

Когда к тебе без спроса заглядывают в сейф и забирают что-то ценное, это плохо. А вот если заходит… почтальон и оставляет весточку, начинаешь всерьез жалеть о том, что это был не вор. Эта самая визитка означает, что кое-кому стало известно о его невинных проделках с бриллиантами. И разговор на эту тему еще состоится.

А с другой стороны… Семен Игнатьевич прикурил очередную сигарету от окурка предыдущей и щедро плеснул в стакан. А с другой стороны, возможны варианты, пусть не самые приятные, но все равно возможны. Забросил в рот водку и даже запивать не стал. Точно, не все так плохо. В противном случае вопрос с ним уже закрыли бы так или иначе: пулей снайпера или, в лучших традициях современности, извещением об отставке. В связи с внезапной утерей доверия. Или доверенности.