Александр Шувалов - Смерть в двух экземплярах

– По нынешним тоже.

– Когда вернулся с войны, остался в армии и дослужился аж до подполковника.

– Серьезно.

– Если учесть, что всеми вооруженными силами у нас командует генерал-лейтенант, еще как серьезно. Так вот, когда пришли немцы, он тоже хотел сражаться, но в то время он уже умирал. За месяц до того как покинуть этот мир, он позвал меня и сказал, что заранее выбрал себе тихое местечко на Гарнизонном кладбище. Кроме того, заказал высокое бетонное надгробие и чугунную могильную плиту с орлами по бокам. Вот и получились «Четыре орла».

– Так в чем же тайна?

– Могильная плита отодвигалась, достаточно было немного приподнять ее и сдвинуть вправо. Получался отличный тайник. Там мы хранили оружие, взрывчатку. Однажды там провел два дня Петер Шенеманн.

– Не задохнулся?

– Мертвым, молодой человек, воздух ни к чему. Петер оказался агентом гестапо. Мы раскрыли его и разобрались по-свойски.

– Тайник прослужил вам всю войну?

– Думаю, он до сих пор в рабочем состоянии. У нас в стране хорошие мастера.

– Фантастика!

– Десять лет назад я для интереса попробовал сдвинуть плиту.

– И как?

– Сдвинулась. Боюсь, сейчас мне это уже не под силу.

– Не соглашусь, думаю, справитесь без проблем. Еще коньяку?

– Не откажусь, но это будет последний бокал. А потому, – усмехнулся он, – пусть он будет побольше и полон до краев.

– Мне кажется, вы несколько кокетничаете, говоря о собственной старости.

– Имеете в виду это? – показал он на пустой бокал.

– Ну, вообще-то…

– Я еще недостаточно выпил, чтобы бахвалиться, но в молодости, помнится, был достаточно крепким парнем. По крайней мере, кроме меня, мало кому удавалось в одиночку сдвинуть плиту с орлами. А можно, я тоже спрошу вас?

– Конечно, я весь внимание.

– Откуда вдруг такой интерес к истории нашего Сопротивления?

– Вас это удивляет?

– Когда я вернулся домой в конце сорок шестого, о нашей борьбе в годы оккупации уже забыли.

– Вы серьезно?

– Абсолютно. Назначили для проформы несколько человек героями и напрочь похоронили память обо всех нас. Потом, лет через двадцать, нам вручили какие-то медали и опять все забыли.

– К чему вы это?

– Скажите, вы никогда не служили в разведке?

– Почему вы так думаете?

– Умеете задавать вопросы и избегаете ответов.

– Вас не обманешь, много лет назад я проходил срочную службу в военной полиции.

– Отсюда и привычка.

– Мне заказал книгу о Сопротивлении человек, семья которого почти полностью была уничтожена во время Второй мировой. Он считает это своим долгом. Что вас удивляет?

– За прошедшие две недели вы уже второй, кто берет у меня интервью. До этого со мной на эту тему беседовали в середине семидесятых. Один парень собирался снять о нас фильм.

– Снял?

– Нет, конечно, никто не дал под это денег.

– Прискорбно. А кто беседовал с вами до меня?

– Какой-то израильский журналист. Смешной такой, крохотный человечек. Я еще удивился.

– Чему?

– Понимаете, он произвел впечатление человека, напуганного при рождении и до сих пор всего на свете боящегося. Такому, между нами, лучше всего писать о садоводстве, а не о войне.

– Согласен. Еще бокал?

– Нет, – с сожалением произнес он. – Этот действительно был последним. Жена, понимаете ли, боюсь…

– Честно говоря, не думал, что вы кого-то или чего-то в этой жизни боитесь, – не удержавшись, удивленно проговорил я.

– Вы женаты?

– Был когда-то, недолго и неудачно.

– Если вдруг женитесь удачно, наверняка будете бояться… огорчить жену. Мы с Бригитт вместе с пятьдесят восьмого, вот и не хочу ее расстраивать.

– Последний вопрос, я читал, что вас пытали в гестапо и вы никого не сдали.

– Чепуха! Полная чепуха! Если бы за меня взялись по-настоящему, рассказал бы все, что знаю. В гестапо это делать умели.

– Тогда…

– Немцам уже все было известно, поэтому меня просто как следует избили, а потом лениво потоптали в четыре ноги.

– И вы знаете, кто вас сдал?

– Конечно, это был тот же Питер Шенеманн. В гимназии мы с ним сидели за соседними партами. У него была отличная коллекция марок с изображением тропических птиц.

– А потом?

– А потом я вернулся на конспиративную квартиру, где меня ждали. – Он посмотрел на часы: – Все, пора домой, за все эти годы я ни разу не опаздывал к обеду. Если у вас закончились вопросы, я пошел. Надо еще заглянуть по дороге в магазин, купить мятную резинку, а то у моей благоверной нюх, как у гончей.