Александр Шувалов - Смерть в двух экземплярах

– Можно спросить? – Мы сидели в крохотном кафе на окраине, до приезда Константина оставалось всего ничего.

– Да, – ответила она и добавила: – Если Центр даст добро. – Затем подняла на меня глаза и улыбнулась: – Шучу, в любое время. Буду рада.

– Не обещаю, что это будет скоро.

– Ничего не надо обещать. – Она наклонилась и коснулась губами моей щеки. – Мой домашний телефон ты знаешь. До встречи. – Встала и вышла из кафе.

Вот так, никаких слез, соплей и дурацких вопросов из серии «Скажи, как твое настоящее имя?». Ее вполне устроило Хоэль, так же, как и меня – Рут. Она вообще не страдала исконным бабским любопытством, не поинтересовалась даже, на кой черт ей надо было в завершение акции прострелить руку этому самому Максимовскому. Я и сам, признаться, не понял. Может, ему таким способом тонко указали на допущенные ранее ошибки, может, намекнули на не ту национальную принадлежность охраны, а может, просто прикололись. Россия – щедрая душа, у нас все может быть. И бывает.

– Что ты сказал, Костя?

– Я бы не советовал ехать в «Комфорт».

– Интересно, почему?

– Четыре дня назад туда приходил мачо в кожаных штанах, дал гостиничному детективу три тысячи крон и пообещал еще «пятерку». Оставил фото человека, немного похожего на вас, просил держать ушки на макушке и позвонить, если вы появитесь.

– В кожаных штанах, говоришь? Прическа как у князя Дракулы и аккуратная черная бородка?

– С проседью.

– И что?

– Детектив позвонил через час. Мне. Я ему накануне пообещал «десятку».

– Замечательно! А он не попробует срубить денег и там, и там?

– Не думаю, мужик он толковый, и потом, я его предупредил.

– Ну, если предупредил… Куда едем?

– На квартиру. Что будем делать, сэнсэй?

– Ужинать. Пива хочешь?

– Очень. Только я имел в виду…

– Я понял, но сначала ужин. Знаешь какую-нибудь приличную пивнушку?

– Вы не поверите, «Севастополь».

– Да что ты говоришь?!

– Точно. Классное место.

– Поехали.

Ну вот, теперь еще и этот Мунтяну, в смысле, Цопа. Страшный в гневе и неукротимый, поклявшийся на семейном кафеле (у них так принято) зверски отомстить. Интересно, кто ему рассказал, что я здесь? Если так пойдет и дальше, подозреваю, в самые ближайшие дни стоит ожидать приезда очень лихих людей из Средней Азии. В восемьдесят девятом они выбили мне все зубы, а я за это кое-кого из них просто убил.

– Как вам здесь? – прикончив кружку и вытерев рот платком, спросил Костя.

– Недурно, – снисходительно ответил я. – Но не более того. – Рут, если честно, готовит много лучше здешнего шеф-повара. – Закажу-ка я еще пива, присоединишься?

– А может, ну его? Купим упаковку «Холстена», и на квартиру. Там все и обсудим.

– Под селедочку?

– Не совсем понимаю причину вашего веселья, сэнсэй.

– Думаешь, станет легче, если я начну рыдать?

– Сами, между прочим, учили, что не стоит недооценивать противника.

– Не забыл?

– Все помню, даже ту подлянку.

Костя имел в виду закрытие программы за полмесяца до конца обучения и разгон слушателей в разведроты, иначе не назовешь. Набрали, понимаешь, толковых ребят, помучили как следует учебной программой, отсеяли негодных, а остальных обучили основам ремесла. Неплохие, кстати, были парни, тот же Костя, тогда его, правда, звали Антоном. Володя Стрельцов старательный был парнишка. Еще этот, как его, Витя, невысокий такой, симпатичный блондин. В общем, обучили, а потом взяли и послали на хрен. Ребята тогда даже нажрались с горя.

– Ты в курсе, что этот красавец, Мунтяну, неделю назад устроил шухер в ресторане?

– Не совсем в ресторане и не шухер. Просто натрескался в хлам в одной забегаловке под названием бар, обиделся за что-то на официанта и запустил в него стулом.

– Попал?

– Попал в зеркальную стенку, побил стекла и расколошматил несколько бутылок.

– Орел! А скажи-ка мне, дружище, с какой такой радости ты вчера так натрескался?

– Что, сильно заметно?

– А ты как думаешь?

– Не знаю, с радости ли, – умоляюще посмотрел он на меня.

– И все-таки?

– Двадцать девять лет, – вздохнул Костя, – вчера стукнуло.

– Пожил, однако. С меня подарок. Что бы ты хотел?

– Возьмите к себе.

– Ты это серьезно?

– Серьезнее не бывает.

– Ничего не могу обещать. И вообще, не я это решаю. Но поговорить, когда все закончится, кое с кем могу. У нас в последнее время сильно народу поубавилось, может, и возьмут тебя, алкаша.

– Я не алкаш, честное слово.

– Верю. Что пил вчера, водку?