Виктор Яиков - Безмолвие

Надо говорить, так будет легче – этот рецепт душевного здоровья Валерий усвоил с детских времен, когда отец был еще жив. Тогда глава семейства до глубокой ночи засиживался за пьяным столом с братом и его боевыми товарищами.

– Дядь Петь, я давно знаю Марата, но не припомню, чтобы ты рассказывал, как вы с ним познакомились.

Пузатый мужчина потряс пустой баночкой надо ртом, вытряхивая последние капли пива.

– Мы познакомились с этим маленьким злобным татарчонком при дожде из отрубленных писек.

Валерий поперхнулся глотком пива, неделикатно сплюнул все содержимое на брусчатку.

– Что, достаточно романтичное вступление для вашего московского брата? – Захохотал Петр, поняв, что зацепил изнеженного племянничка за живое.

– Сам-то давно в Калугу переехал? – Огрызнулся тот.

– Даже в этом … городе, – мужик махнул рукой в сторону МКАДа, – я всегда занимался настоящим делом. Не то, что ты. Эх, видел бы тебя отец.

– Он мне посоветовал идти на экономический факультет. В этой стране должен кто-то проектировать не только дома, но и финансовые потоки.

– Не напоминай…

Петр замолк, всмотрелся в угли. Нет, не снег и не кровь, а всего лишь обугленные деревяшки.

– Женится тебе, дураку, надо. Скоро четвертый десяток пойдет, – дядя заговорил о житейских темах, значит отошел приступ так называемого Афганистанского синдрома, или как новомодно нынче именовать: «Вьетнамские флешбеки».

– Я чайлдфри. – Холодно буркнул Валера. Отговорка на все случаи жизни. «Ты импотент?» – нет, просто чайлдфри; «Значит, боишься ответственности?» – чайлдфри; «Ты эгоист!» – я чайлдфри; «Почему в мире столько несправедливости?» – Бог тоже чайлдфри, посмотрите, что он сделал со своим единственным сыном.

– Пидар ты, а не чайлдфри! – Рявкнул Петр, – что вообще за слово такое?

– В прямом переводе «свободные от детей».

– Во-во, точно пидар. И как только Машка тебя терпит. Была бы нормальная баба, уже за десяток лет под венец отволокла. Тьфу.

– Во-первых, она не «моя баба», мы друзья. Во-вторых, она тоже…

Валера не успел договорить, как Петр вклинил:

– Чайлдфри!

Заливисто расхохотались.

– Зачем девке голову морочишь? Бегаете, развлекаетесь, а как до дела, так: «мы просто друзья».

– Это другое, долго рассказывать, – замялся Валера.

Вопрос женитьбы на Маше он как-то рассматривал, но не хотел сейчас о том разговаривать с подвыпившим родственником. Как тому объяснить о своем страхе испортить состояние процветающего комфорта. С Машей весело, с ней легко, но все это кончится, лишь у них появится повод для официального требования обязательств. «Почему ты ужинаешь без меня?», «Почему спишь в другой постели?», «Нам надо присмотреть домик в Электростали» и прочее и прочее. Лишь одна мысль о необходимости обустраивать семейное гнездышко и отращивать усы для солидных семейных фотографий, пробуждает в ушах Валеры гул. Он зажмурился и замотал головой.

– Слабые отговорки, – махнул рукой Петр.

Валерий захотел отомстить дяде за чрезмерно хамское вмешательство в его личные вопросы. Надменное поведение легко пошатнуть, припомнив тему отданного Родине долга. Давний прием: если нечего противопоставить, говори о патриотизме. Жаль, оружие отчаянного финального хода непременно приводит к опрокинутому душевному равновесию. После того, старого воина нелегко поставить на ноги здравомыслия вновь.

К черту, Петр заслужил, нечего обзываться:

– Когда, говоришь, те загадочные осадки из писек были?

Петр закурил.

– Я был курсе на втором, – выдохнул дым, подумал о годах. – Да, мне еще двадцати не было. Тогда мы с Маратом впервые почувствовали тепло чужой крови на своих руках. Скажу я тебе, такое ощущение – не из приятных. Но братство, скреплённое кровью чужака – наиболее крепкое.

Валерий взял следующий шампур, старался держать кисти рук подальше от белоснежной футболки. Перепачканные в крови и маринаде руки крепко сжимали куски мертвых животных.

– Это ты сейчас про Афганистан?

Дядя Петя рассмеялся тем самым смехом из арсенала, что наигранно демонстрируют заносчивые учителя на уроке перед сказавшим глупость учеником.

– Нет, то было несколько раньше. Нас отправили усмирять бунт. Мы выбивали дурь из озверевших граждан.

– Опять сочиняешь. В Советском Союзе же не было восстаний, – удивился Валерий.

– Если про то не пищали из каждого утюга, как сейчас бывает, не значит, что чего-то не было. Говорят, что в Союзе и секса не было. Но вот он я, и вот он ты. От чего мы родились? От большой любви наших матерей к Родине, скажешь? Как про мою мамку, так там и в помине не было таковой любви.