Виктор Яиков - Безмолвие

– Поэтому вы его выселили? – мелькнула мысль в голове Валеры. От прошлого собственника земли администрация ничего не имела. Потому и подставили, довели до монастыря. Хозяева Валеры, видать, предложили неплохо поделиться.

Дима умолк, поняв что слишком разоткровенничался. Подписанный сегодня договор в финансовом плане касался получения прямых деиведентных выплат новым хозяевам порта. Однако, он никак не определял обязательства субподрядов, трудящихся в порту. Эта ниша так и осталась пока еще в кармане администрации.

– Поехали, выпьем, что ль, за сделку, – не дожидаясь Дима москвича, побрел к машине.

Валера увидел, облокотившегося на кирпичное здание рабочего. Тот сложил руки на груди и ждал, толи обеденного перерыва, или когда солнце чуть спрячется за здание и дорога домой буте пролегать не по солнцепеку.

Валера покрутил в руке недокуренные пол сигареты. «Capitan Black» длиннее всяких там «Парламентов». Их раскуривают под долгий разговор. За это Валера и выбирал данную марку сигарет, более отнесенную к сигариллам. Оппонент, подсознательно ориентируясь на длинною в сигарету, продолжал и продолжал говорить, пока тлеет табак. А что зря молча стоять? В этот перекур собеседник сорвался с крючка.

– Вы докуривать будете?

Валера не сразу понял, кто и что у него спрашивает.

– Сигарету, – рабочий показал на тлеющий предмет в руке Валеры. – докуривать будете.

– А, нет…

– Можно, – мужчина подошел к москвичу и ловко подцепил из его пальцев дымящийся сверток.

Валера хотел было идти следом за Дмитрием, но покидать подошедшего с просьбой человека, не обмолвившись и парой слов, бело неловко.

– Давно работаете в порту? – абстрактно произнес он.

– Всю жизнь, – мужчина крепко откашлялся. – Хорош табачок, спасибо.

Короткие волосы с проблесками седин на кончиках, а может это капельки пота средь редких волос. Красная морщинистая кожа. Валера пытался угадать, сколько ему лет и как долга его рабочая «вся жизнь» в порту. Терялся в догадках от сорока до пятидесяти лет.

– Как только кончил девятый класс в перестройку, больше некуда было податься. Тут хоть консервную банку из дока стащишь, и то ужин. Вот как жили.

Тридцать пять, быстро посчитал в уме Валера и ужаснулся. Перед ним стоял чуть старше его сверстник.

Еще лет пять, и у Валеры тоже появятся седины, а под глазами вырастут мешки от недосыпания.

Нет. Эта жизнь не для него.

– Бывай, мил человек, – Валера махнул рукой и пошел к машине.

Машина остановилась на застланной плиткой набережной.

– Сегодня днём ты спросил меня, от чего я так понур. – Нарушил уединение в шуме волн Валерий.

Они сидели на балконе ресторана, неподалеку от отеля «Hilton». Удачное расположение на главной набережной города, а также отличная картина проданного с потрохами порта на противоположном берегу бухты – послужили критериями выбора на вечер этого заведения. Будний день подходил к концу и солнце ещё звало горожан на послерабочие прогулки по набережной. Заведение пустовало и жадные до чаевых официанты всматривались в вальяжно раскинувшихся у балкона джентльменов.

Валерий вспомнил, как по пути от гостиницы до этого ресторана ему встретились памятники «самодержавного типа». К чему они? Почему вообще Валерий стал обращать на них внимание? Да все очень просто, это повестка дня сегодняшнего. Общество, в котором он чувствовал себя рыбой в воде, вернулось на двести лет назад, в крепостное право. Вместо барской грамоты, теперь подобные портфельчики с акциями и договорами. Захочет раб сбежать с дворянского поместья – нет привязи. На деревне нынче кнут послаще для крестьянина выбран – кредитный договор. Сиди в этой яме, мужичек и не рыпайся. Да только знай, подгребая под собой землю плодородную, да наверх передавай барину в уплату долга. Тем самым делаешь свою яму глубже. Ай, да Мишка с Борьбой, ай да сукины дети, хитро придумали!

– Я ожидал увидеть в твоем лице больше энтузиазма. – Пояснил чиновник. Ему не хотелось оставить впечатление беспардонного торгаша, радующегося фатальной ошибке соперника, приведшей к краху. Ведь именно так можно расценивать сегодняшнюю сделку со стороны покровителей Валерия Борисовича.

– По дороге в порт я услышал историю, потрясшую меня, словно смерть младенца. По сути, это и была таковая смерть – сотен нерождённых малышей, что сгубила номенклатура и тупость.

– Простите, я не совсем понимаю.

– В порту стоит корабль. Он свидетель и последний надёжный друг, причастный к трагедии линкора «Новороссийск». Мне кажется очень важным знаком, что данный корабль находится именно в нашем порту, – Валерий осекся, осознав, что уже употребляет собственное местоимение относительно порта, – Это символ самый громадный из тех, что способен написать человек. Буквы по широкому песчаному пляжу «SOS». С берега они не понятны бегающим вокруг жителям погибающего островка. Зато видны из далека пролетающим самолётам. И этот корабль говорит: «Смотри»! Каждому жителю города говорит: «Вы горите».